В коридоре раздался шум, и я обернулась на этот звук. Через пару мгновений дверь распахнулась, и в комнату шагнул тот самый мужчина с бала. Выглядел он все еще неважно: бледный, осунувшийся, да и ходил он с трудом. Зря сбежал из больницы. Однако одного взгляда на него хватило, чтобы понять: этот человек привык решать все по-своему. Тюдор сосредоточенно рассматривал меня, и складка у его рта не обещала ничего хорошего.
Только не надо показывать, что я его боюсь.
То есть, я не боюсь его, конечно… Но как-то его облик напрягает.
— Простите, как это понимать? — выпалила я.
Богатый красавчик с плохими манерами уставился на меня так, словно я была призраком его покойной матушки. Он побледнел еще больше, когда неспешно приблизился ко мне и взял за руку.
— Кайли. Кайли…
Что-то в его голосе заставило меня поежиться, но я тотчас взяла себя в руки.
— Да? Что вам нужно от меня?
Он снова потянулся ко мне, словно хотел в горло вцепиться, и я отшатнулась.
— Да что происходит вообще? — сердито сказала я. — Кто вы такой?
Тюдор судорожно сглотнул. Его взгляд не отрывался от моего лица, и он выглядел так, точно ему под ногти иглы засаживали.
— Ты… ты меня не узнаешь?
— Узнаю, — процедила я сквозь зубы. — Вам вчера стало плохо на балу. Кстати, вам бы вернуться в палату…
— Кайли, — оборвал он меня, и на его лице проступило настоящее отчаяние.
— Что? — с нетерпением сказала я. — Почему вы повторяете мое имя?
— Ты правда меня не помнишь?
Ого, как с ним сложно.
— Я вас помню, — сказала я, стараясь говорить спокойнее. — Вы магнат из Весталинга. Господин… Тюдор?
Он едва заметно вздрогнул, а потом как будто ушел в себя. Серьезно, как устрица захлопнулся. На меня больше не смотрел, и черты его лица, искаженные как от боли, постепенно разгладились. Вот черт… Неужели кто-то из наших сестер вколол ему не те лекарства?
— Господин Тюдор, — мягко повторила я. — У вас ко мне какое-то дело? Если нет, позвольте мне уйти.
Он словно не слышал меня. Бледность его лица совершенно мне не нравилась. И, кажется, у него начинался жар. Повинуясь безотчетному инстинкту, я подняла руку, чтобы коснуться его лба и тут же вскрикнула — Тюдор молниеносно перехватил мое запястье и до боли стиснул его.
— Мне показалось, что у вас начинается приступ, — пролепетала я.
Он посмотрел на меня затуманенным взглядом, и хватка на моей руке ослабла, но его пальцы так и не разомкнулись.
— Я хотела вам помочь.
— Спасибо, — как-то отстраненно отозвался он. — Вы очень добры.
Н-да.
— Простите, мне пора, — пробормотала я, высвобождая руку и потирая запястье.
Беру свои слова назад. Я боюсь этого человека. У него явно проблемы с психикой. Я уже бросилась к двери, когда за моей спиной зазвучал глухой голос.
— Подождите.
Что-то в тоне его голоса заставило меня подчиниться. Я повернулась на негнущихся ногах и снова посмотрела в лицо этого странного человека.
— Ты правда уйдешь вот так?
Меня тревожил его вид. Казалось, что на ногах его удерживает исключительно железная сила воли. Вот упрямый, зачем он ушел из клиники? Могу ли я сейчас его бросить? У меня вырвался нетерпеливый вздох, и я торопливо приблизилась к нему.
— Вам нужна помощь? Вам плохо? Я останусь, если нужна, но лучше поехать в больницу.
Тюдор прикрыл глаза. Когда он снова посмотрел на меня, его взгляд прояснился, но выражение лица стало непроницаемым.
— Благодарю вас. Со мной все будет в порядке.
После этого меня наконец отпустили. Из здания я практически выбежала, однако чувство, что меня преследуют, не отпускало. Вот так и зарождается паранойя.
Когда я той же ночью встретилась с Руми в больничной столовой и рассказала о том, что произошло, подруга чуть со стула не грохнулась.
— Тюдор? Даррен Тюдор? Ты серьезно?
Я удивленно на нее посмотрела.
— Ты о нем слышала?
Руми так эмоционально махнула вилкой, что с нее слетели кусочки фасоли.
— А ты, конечно, нет! Подумаешь, всего лишь владеет всем Весталингом! А его брат вообще сенатор. Самый молодой в истории города и такой лапочка…
Руми тотчас принялась рыться в коммуникаторе, после чего сунула мне под нос фото «лапочки». Сенатор показался мне очередным лощеным хлыщом, какие часто мелькают на фотографиях в прессе. На своего грозного брата он был мало похож.