— Поздравляю с помолвкой.
— Спасибо.
Я все еще разглядывал небо. Никак не получалось вспомнить названия созвездий. Неужели старость накрыла?
— Когда ты навещал отца? — тихо спросил Коннор.
Поморщившись как от укуса комара, я вновь пригубил бокал.
— На кой мне навещать его? Он уже овощ.
Повисла нехорошая тишина. Коньяк жег мне язык. И от горьких воспоминаний тоже было никуда не деться. Когда я только созрел для мести, Брент стал номером один в моем списке. Его я ненавидел как никого прежде. Я изучил все, что нашел о семье Киари. Я разобрался с телохранителями, которые когда-то очень меня разозлили. Но мне не довелось схлестнуться с собственным отцом, потому что кто-то добрался до него раньше меня.
В ту ночь семь лет назад, когда я валялся без сознания под действием седативных препаратов, кто-то проник в офис сенатора и напал на хозяина. Из-за переполоха с прессой и моего плачевного состояния, отца хватились только утром. Он чудом остался жив, его жестоко избили, и с тех пор он был парализован. Не говорил ни слова, постоянно смотрел в пустоту и последние семь лет провел в элитной лечебнице. Никогда не думал, что увижу отца в таком жалком состоянии. Для него это было хуже смерти, а ведь прежде мне казалось, что он будет жить вечно.
— Мария мне нравится, — мягко сказал Коннор. — Я рад за тебя. Но, может, объяснишь, почему ты сидишь тут один и напиваешься?
— Не волнуйся.
— Даррен, такое уже бывало, ты…
— Я же сказал. Я в норме.
— Чёрт…
Коннор выдохнул и устало потер виски. Когда он вновь поднял голову, в его глазах появился решительный блеск.
— Я нашел тебе нового терапевта.
— Ух ты, — хмыкнул я и поднес бокал к губам. — Он сделает то, чего не смогли все остальные?
— Судя по ее резюме, она творит чудеса. Практикует традиционную медицину…
— Хватит меня лечить, братишка. Лучше, чем сейчас, мне уже не будет.
— Даррен…
— Пожалуйста, просто прекрати.
— Последний раз. Сделай это для меня.
Я прикрыл глаза, вслушался в шум ночного ветра. Если брат и говорил что-то, я его уже не слышал. Не знаю, как долго я просидел, прежде чем занемевшие мышцы дали о себе знать. Становилось все холоднее. Когда я открыл глаза, увидел, что кресло, которое занимал Коннор, пустует. В своем пьяном отупении я даже не услышал, как он ушел.
Он уже достаточно натерпелся со мной. Коннору в одиночку пришлось справляться с позором, покрывшим имя семьи, а еще у него на руках были парализованный отец и младший брат, который как призрак бродил по городу в поисках неприятностей, а может, и чего похуже. Я столько не дрался даже во времена моего бурного подросткового периода. Каждый вечер я заваливался домой в рубашке, залитой кровью. Моей. Чужой.
В то время я и встретил Шина. Как-то раз я устроил заварушку в ресторане «Алый карп». Прежде я любил это место, но как и все остальное в моей жизни оно утратило свое очарование. В тот вечер удача мне почти изменила. Я был пьян в стельку, и это сказалось на моей реакции. Смутно помню, как оказался на улице за рестораном, где двое амбалов пытались сделать из меня фрикасе. А вот то, как мое лицо впечаталось в стеклянную витрину, я и теперь вспоминаю отчетливо.
Когда я осознал, что в этот раз не отделаюсь парой переломов, явился Шин. Сначала он пытался убедить этих молодчиков отстать от меня. Они что-то рявкали, а потом, утратив терпение, набросились на него. И тут Шин показал такие чудеса акробатики, что я почти протрезвел. Никогда прежде не думал, что сухонький паренек способен запросто уложить пару серьезных мужиков.
Наконец появилась охрана. Во мне признали сына миллиардера, позвонили Коннору. Шин о чем-то негромко говорил с господином Ву. Я подошел к ним, и хозяин ресторана поспешил извиниться за замес, который я же и устроил. После этого он вернулся в свое заведение, оставив меня и Шина в темном переулке.
— Есть более простые способы свести счеты с жизнью. Ты идиот.
Если я и хотел поблагодарить своего спасителя, все добрые чувства испарились, едва я услышал эти резкие слова.
— Ты знаешь, кто я? — рявкнул я. — Выбирай выражения! Я Тюдор, мать твою…
— И что, Тюдору хотелось, чтобы его заставили жрать стекло? Зачем начинать драку, если ты не стоишь на ногах?
Он говорил тоном воспитателя младших классов. Я пьяно усмехнулся.