Проход расширился и вывел нас в подземную пещеру. Ларт ушел вперед. Я остановился, боясь споткнуться – и в этот момент вспыхнул свет. Подземный грот осветила гирлянда ламп.
– Электричество провели археологи, – сказал Ларт. – Тут бывают экскурсии. У нас просто персональный вход.
Грот оказался не вполне естественным. Его своды переходили в рукотворные каменные арки, очень старые. А в центре чернел огромный идеально круглый колодец с покатыми краями. Он казался сделанным из серозеленого бетона и был таким широким, что я видел отражение электрического света в воде далеко внизу.
Шахта под античным городом. Может быть, сюда бросали приносимых в жертву ещё тогда, когда никакого города наверху не было…
– Вы слышали про так называемые колодцы Запада? – спросил Ларт. – Иногда их называют колодцами Вечности.
– Нет, – ответил я.
– Эзотерическая мифологема. Запад означает тайну, подсознание, секретный маршрут, смерть и так далее. Колодец – источник мудрости и знания. Вы видите сейчас своими глазами, откуда взялся этот миф.
Я подошел к краю шахты.
– А что за осел на стене? Почему он красный? Это рисунок?
– Мозаика. Потому и сохранилась. Краска здесь не выживет. Символизм понятен, да? Красный цвет означает страсть и жизненность, а осел, наоборот, символ терпения и трудолюбия. Такой вот противоречивый образ.
– Почему вокруг серое пятно?
– Это от пальцев. Или ладоней.
– Чьих?
– С давних пор считается, что прикоснуться к ослу означает заручиться поддержкой сверхъестественных сил. В путешествии вроде вашего это пригодится. Хотите его потрогать?
Я оглядел шахту.
– Боюсь поскользнуться.
– Ничего, – сказал Ларт. – Идите сюда…
Я подошел к краю колодца. Чтобы коснуться осла, надо было встать на каменный карниз. Следовало за что-то держаться.
– Давайте, – сказал Ларт. – Первые несколько шагов вполне безопасно, а потом я вас подстрахую.
Это казалось рискованным, но вся стена вокруг мозаики была в отпечатках ладоней, и я решил попробовать. Ларт протянул мне руку, когда я встал на карниз. Я шагнул раз, второй, коснулся осла – и тут же свет в гроте погас.
Видимо, от испуга Ларт отдернул руку, но в моем кулаке осталось что-то твердое, словно его пальцы оторвались от кисти. Я покачнулся, но удержался на ногах. Мне стало страшно. Я не знал, куда поставить ногу для следующего шага.
К счастью, в этот момент свет несколько раз мигнул – и загорелся вновь.
Ларт куда-то исчез.
В моей руке был глиняный черепок размером примерно в ладонь. Я поднес его к лицу и увидел выведенное тонкой копотью слово:
Я бросил черепок в колодец. До всплеска воды прошло тошнотворно много времени. Потом свет замигал опять. Я подумал, что окажусь в темноте, и заспешил по карнизу назад. Первый шажок получился. Второй тоже. Я успокоился – и в этот самый момент поскользнулся.
Схватиться было не за что.
В это время я ещё осознавал происходящее как симуляцию. Но страшно мне стало все равно.
Как только мои ноги оторвались от карниза, я вспомнил баночную конспирологию о том, что падение в пропасть предшествует превращению в Прекрасного Гольденштерна. Ходили слухи, что из гуманизма корпорация подключает исчерпавших своё время баночников к одинаковой пост-сервисной галлюцинации, стараясь дать им какое-то подобие загробной жизни. Делается это без корпоративных гарантий и амортизации оборудования: сколько железо пробулькает, столько мозг и будет жить. И только после окончательного отказа системы жизнеобеспечения мозг уничтожают. Возможно, раньше я знал об этом чуть больше, только все стерли.
Но у меня второй таер, успел подумать я. Мне это не грозит ещё лет двести. Значит…
Дальше был удар о воду и чернота.
***
Сидевший в таверне человек выглядел странно.
Он был одет в дорогое, но рваное платье – видимо, побывал в переделке. Его лицо украшали усы и холеная бородка с наросшей вокруг щетиной. Он казался привлекательным и неприятным одновременно – я видел на его красивом лице явную печать греха. На плечах незнакомца висел красный плащ, забрызганный дорожной грязью. Фехтовальщики любят такие, потому что на них не видна кровь – своя и чужая.
– Это известный чернокнижник, – шептались у входа. – Он бежит из Рима, где поругался с двумя кардиналами. Обещал, что уйдет отсюда, если его накормят. Иначе накличет на нас порчу…
– Нужно его убить, – говорили одни.
– У него длинная рапира, – отвечали другие. – Наверняка на ней яд. Он уколет тебя один раз, и ты умрешь. Лучше его не злить.