Он походил на пастора какой-то экзотической религии. Или, может быть, на военного преступника, доживающего свой век в глуши.
В руке у него была знакомая крокодиловая папка с золотыми углами. Поглядев на меня, он сделал приглашающее движение подбородком и шагнул в ведущую на кухню дверь.
Рядом с кухней оказалась маленькая комната, где велась бухгалтерия: шкаф, грубый деревянный стол со вделанными в него счетами, два стула. На шкафу горела зачем-то керосиновая лампа – наверно, для атмосферы.
Затворив дверь, господин достал из шкафа накрытый парчой поднос и поставил его на стол. Положив рядом папку, он снял шляпу, обнажив высокий лысый лоб, и повесил её на гвоздь.
– Присаживайтесь.
Господин говорил по-русски. Возражать я не стал.
Мы сели. Господин открыл папку и некоторое время изучал договор. Потом поднял глаза, улыбнулся и спросил:
– Вам нравится Тоскана?
Чтобы поддержать образ богатого и избалованного клиента, я ответил с надменной вальяжностью:
– Здесь скучно и жарко. Время застоялось как вода в канаве. Я люблю другую Италию.
– Вот как. Какую же?
Я задумался. Почему-то в моей памяти выскочила строчка «Две равно уважаемых семьи в Вероне, где встречают нас событья…»
– Верона, – сказал я.
– На вас, видимо, повлиял Шекспир? Ромео и Джульетта?
Что они, сканируют мысли? Корпорация на это способна. Впрочем, нет необходимости. Очевидная ассоциация.
– Отнюдь, – ответил я. – Хотя теперь, когда вы сказали…
– Чем тогда вам нравится Верона?
Я понял – без справки HEV не обойтись.
– Ну… Знаете, мне кажется, что там до нас долетает самое аутентичное эхо Рима.
– Вы про амфитеатр?
– Нет, это для туристов… Вот хотя бы Каменный Мост, Понте Пьетра. Представьте, как он выглядел в имперские дни, когда был полностью отделан мрамором…
– Вам, значит, Рим интересен, – сказал господин удрученно. – А у нас тут, между прочим, Этрурия.
– Извините, если сказал что-то…
– Ничего страшного. Но должен вас предупредить – все, произнесенное и даже подуманное вами, может быть использовано симуляцией. В том числе против вас.
– Не очень понимаю.
– Это стандартная юридическая формула, не берите в голову. Мы исходим из того, что ваши слова честны и искренни. От них будет зависеть ваш будущий опыт.
Я кивнул.
– Откуда вы про нас узнали, господин Крамер?
Это моё имя в договоре. По легенде я был баночным криптоброкером, недавно перешедшим с третьего таера сразу на пятый.
– Вы меня, я вижу, знаете. А к вам как прикажете обращаться?
– Я не представился? Служитель Ларт.
– Хорошо, господин служитель…
– Просто служитель, – поправил Ларт. – Или Ларт.
Я остановил время для справки.
Имя «Ларт» часто встречалось в этрусских могилах – его писали сажей на глиняных черепках. Видимо, какой-то погребальный ритуал. Шекспировский Лаэрт приходился служителю дальним родственником.
– Как скажете, Ларт. Узнал случайно. Я стал изучать возможности пятого таера – и обнаружил буклет «Левого Пути».
– Где именно? – спросил Ларт.
– А это важно?
– Весьма.
– Вы ставите меня в неловкое положение… Хорошо, я посещал… бордель, если называть вещи своими именами. Название вам тоже сказать?
– Конечно.
– Дом свиданий «Пена веков». Они организуют встречи с великими куртизанками древности.
– И с кем вы встречались?
– С Клеопатрой. В Александрии, во время осады. Я изображал Цезаря. А у неё в спальне на столике с благовониями лежал ваш буклет. Это совершенно не удивило меня в симуляции, из чего сами можете сделать вывод о степени её достоверности.
Ларт засмеялся.
– Да, – сказал он, – наша реклама дорого стоит, но зато находит правильных клиентов. «Пена Веков» – наш бизнес-партнер. Уверяю вас, что во всем остальном симуляция исторически точна. А реклама появляется в выделенном когнитивном окне – вы выпадаете из симуляции на то время, пока читаете буклет, но забываете про него сразу, когда отводите взгляд. В памяти информация остается, но на целостность опыта не влияет. Как вам Клеопатра, кстати?
Я остановил время, чтобы освежить легенду. С Клеопатрой я на самом деле не встречался, но полное описание симуляции у меня было.
– Честно?
– Конечно.
– Горбоносая и надменная рыжая баба. Не сказал бы, что особо красивая. С требованиями и причудами. Удивляюсь, отчего исторический Цезарь не прибил её скамеечкой.
– Какой скамеечкой?