Тут ещё Заха какой-то психованный. Походу его тоже начал напрягать наш спор. Лишь Димка цветёт и пахнет. Со стороны кажется, что он сам втрескался в эту ботаншу. Не, Солохина, конечно, ничего такая, но не в моем вкусе точно. Слишком правильная, слишком предсказуемая. А мне же нужно, чтобы как на пороховой бочке. Не знаешь, когда рванет. Мне нравятся скорее такие как Гурова.
Так, хватит тормозить! Открываю текстовое сообщение и пишу Машке:
«Как смотришь на то, чтобы прокатиться с ветерком?»
Ответ не заставляет себя ждать.
“На двухколесном?!”
Ага, трехколесном велосипеде. Усмехаюсь.
“В шесть заеду, будь готова”
Короткое “ОК” и я с довольной миной откидываюсь на спинку дивана.
Я еще никогда не был так близок к тому, чтобы вдуть Машке. Мысленно, конечно, я ее уже не раз нагибал, а вот в реале руки никогда не распускал. Она была своей чувихой. Но парни быстро забили на этот фактор, когда спорили на нее. А ведь у нас был уговор — не спорить на своих.
Пофиг. Главное победа.
И спор выиграю, ну и Машку попробую. Двоих Зайцев одним выстрелом. Бах!
И сдуваю невидимый дым от несуществующего пистолета.
Так, пора в душ. Сегодня я должен быть как никогда хорош, и как никогда скромен. А вдруг ее это зацепит? Надо пробовать абсолютно все то, чего ещё никогда не было в моем арсенале.
Хватаю полотенце, заботливо сложённое бабулей, и собираюсь уходить, но меня отвлекает звук сообщения. Гурова что ли?
Беру. Ошибся. Не на много, конечно, но целый пол точно. Захар. Обычно трезвонит, а тут писать вздумалось.
«Привет, как насчёт потусить сегодня вечером?»
Печатаю, мол, сорян, у меня с Машей рандеву сегодня и все дела. Больше сообщений не приходит, так что можно идти уже в душ.
*****
На набережной очередная тусовка. Каждый вечер сюда съезжаются все обладатели автомобилей и меряются своими транспортными средствами, слушают музыку, танцуют и бухают. Пожалуй, в каждом городе есть такие места, и наше не исключение. Звуки транса, запах от горелой резины после дрифта какого-то неудачника, которому совсем не жаль свою «малышку».
Мы часто тут зависаем, когда хочется расслабиться или просто похвастаться своими тачками, но я сегодня на своём мотоцикле. И не в самом круговороте событий, а ближе к краю бордюра. Там заканчивается асфальт и начинается безумно крутой склон вниз, к морю. И со мной сегодня не пацаны, а она.
Когда я приехал к их дому, Маша выскользнула из него в туго обтягивающих кожаных лосинах. Что было ещё на ней, я разглядел уже тогда, когда мы приехали сюда, она сняла с себя шлем и оказалась рядом со мной. Лицо в лицо. И вот лишь тогда я приметил на ней чёрный топ, поверх которого была надета майка. Я ее называю, растянутая дедовская майка, но для Маши это «алкоголичка». Смешное название.
— Ну и зачем мы приехали именно сюда? Мы же обычно зависаем там, со всеми, — и указывает в сторону шумной толпы.
— Просто пообщаться. Когда мы с тобой могли вот так просто посидеть и поговорить. Безо всяких диких клубов и бухла.
— Кир, у тебя что-то случилось?
Ну это вполне себе резонный вопрос. Чтобы Кирилл Молотов хотел просто поговорить, сидя на асфальте? Чушь какая!
— Да нет собственно. Мы же погоняли с тобой, выпили кофе, а теперь… Честно? Я не знаю почему я приехал сюда. Если ты не хочешь находиться тут, я могу тебя отвезти домой.
— Ну почему? Надо же отдыхать иногда как простые смертные, правда?
С легкой насмешкой в голосе говорит Машка и приземляется на пол рядом со мной.
— А помнишь то время, когда ты бы не то, что не присел бы рядом со мной, ты бы в туалет на одном поле не сходил рядом. Помнишь?
Смеюсь и киваю. Получаю толчок в плечо.
— А ты помнишь, когда мы разрисовали фломастерами машину твоей мамы?
И так вопрос за вопросом, мы погружались в самые смешные и самые конченные ситуации, в которых мы оказывались. Подбирались все ближе, год за годом, воспоминание за воспоминанием.
— Я тебя поцелую.
Вырвалось прежде, чем я обдумывал, что сказать.
— Ты спрашиваешь или говоришь?
— Уточняю просто.
Поворачиваю голову к Гуровой и прикасаюсь своими губами к ее. Они сухие и холодные, но не сопротивляющиеся. Она открывает свой ротик для моего языка. Дрожь проходит по телу, как мелкая электрическая волна. Легкий поцелуй постепенно углубляется, прорастая невидимыми корнями. Хочу ее целовать жадно, по-собственнически. Одной рукой держу ее за шею, этого достаточно. Провожу языком по ее губам, играясь то с ними, то с ее язычком. Врываюсь в рот и целую. Выжигая из него всех, кто там был до меня. Теперь я там хозяин.