Шайка малолеток разбрелась по этажу. У кого-то на лице читалось презрение ко мне, а у кого-то наоборот.
— Кира, пойдем, Захар ждет нас возле своей тачки на улице.
— Чего не идет сам?
— Не хочет, как обычно.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Пошли. До занятий еще минут пятнадцать, успеем покурить.
Универ настолько осточертел своими стенами, преподами. Все эти замызганные лестницы, облупленные потолки. Куда только деньги идут? В карман этого нищеброда ректора? Так мог бы и автомобиль себе нормальный купить, а не ездить на доисторическом Жигули. Запах хлорки, которую технички добавляют в воду для мытья полов, заходит в ноздри со скоростью света. Ускоряю шаг, Найки скрипят, а Димка ржет.
— Вот еще аллергик! Ты раньше таким не был.
В шутку даю ему в плечо кулаком, а он изворачивается и становится в стойку, как ниндзя и издаёт нечто, похожее на боевой клич.
— Уааааа, ты нарываешься, бледнолицый! Сейчас я сниму с тебя скальп и внукам показывать буду.
Я сгибаюсь пополам и ржу во все горло, а тот все не унимается.
— Смеешься, грязный Гринго, я тебя убивать, на кол сажать и пальцы запихивать в…
— Очень остроумно, Лучанский. Ты уже на последнем курсе, а такое чувство, что мама тебя из детского сада случайно сюда привела.
— Юличка, ангел мой, — не теряется Димка, а я вытираю слезы от смеха. — А ты видать забыла, что ты всего на третьем курсе и тебе двадцать лет? Или ты считаешь себя пятидесятилетней кошатницей-библиотекарем? Простите, не знаю вашего отчества, Юлия. Вы осрамили меня перед моим другом! Жить после этого не хочется! — и с траурной миной выходит из института.
— Друг у тебя ненормальный, — поправляя очки на носу, говорит Юля.
— Ты же знаешь, что это не так, — говорю я и уже при выходе до меня доносится:
— Мое отчество Викторовна. Юлия Викторовна.
Поднимаю большой палец вверх и выхожу за Димкой. Солнце так ярко светит. Тепло. Как будто не осень, а весна. Дима уже стоит возле Захара и прикуривает, а на багажнике стоят три стакана с кофе.
— Ты чего там застрял? С Юлькой трендел?
— Да так, уговаривал ее не звонить в дурдом, тебя защищал, твою честь и достоинство.
— О, сударь, да вы доблестный рыцарь, — кривляется Дима. — Разрешите мне носить ваше оружие и кормить коня.
— Ну, ты точно с кабиной в ссоре, братан. А если по чесноку, она же тебе нравится, да?
— Да вы о ком, не въезжаю совсем?
Захар затягивается в последний раз, сбивает тлеющий конец и выбрасывает бычок в урну.
— О Юльке, с третьего курса. Та, что в студсовете, — пытаюсь я донести до Захара, но видя там тупое непонимание, закатываю глаза и подымаю руки перед собой, в знак того, что я сдаюсь. — Ты что, кроме своей машины и очков от Виттон, больше нихрена не видишь и не знаешь? Юля Солохина, вечно таскается с шайкой ботаников, правая рука президента университета.
— Ааа, Солоха? Так бы сразу и сказал. Да, она ничего такая. Когда очки свои снимает и волосы не завязывает в непонятную икебану. Димон? А ты чего притих? Нравится тебе, малявка очкастая?
— Так же, как и вам. Невысокая, сиськи с лупой искать не нужно. Да на фиг мы о ней разговариваем? Пошли уже.
Димка показывает на экране телефона время, и мы идем внутрь. Кто получать знания, кто веселить народ, а кто коленки гладить.
Глава 5
Дима/Сейчас
Ее рука у меня в штанах. Она плавно водит ею сверху вниз по напряженному члену, заставляя меня содрогаться от удовольствия. Я чувствую, что сейчас кончу прямо ей в ладонь. Ее голос заставляет меня открыть глаза и посмотреть на нее. Я вижу, как яркие алые губы Юли Солохиной оказываются передо мной.
— А сможешь ли ты трахнуть меня, Лучанский?
И все яростнее двигает рукой, облизывая свои пухлые алые губки. Я не могу не кончить от этого. И просыпаюсь.
Над верхней губой собрались бисеринки пота. Очень жарко, несмотря на то, что в комнате включен кондиционер. Я откидываю одеяло и сую руку в треники. Черт! Я кончил не только во сне! И какого х..я мне приснилась Солоха?
Вскакиваю с кровати и бегу в душ, попутно стягивая штаны. Хорошо, что мать уехала, можно и голышом разгуливать по квартире.
Встаю под струи холодной воды и смываю с себя свои достижения. Почему Солохина? Я никогда не хотел ее. Ну, нет, не так. Если бы мне выпала такая возможность, переспать с ней, то я бы не дал заднюю. Но думать о ней, как о девушке, которую хочется уложить под себя - такого не было.