— Это мой мир.
Сдавшись, Мирослав покачал головой.
— Знаю тебя лучше, чем, кто — либо в этой вселенной, но иногда совсем не понимаю, — Мирослав положил руку Данилову на плечо. — Буду скучать.
— И я.
Они обнялись.
Дождавшись переходного рукава, Данилов нырнул в него ногами вперед. Внутри мастерски зацепился за лестницу и, не торопясь, спустился. Уже на середине пути почувствовал, как кровь приливает к ногам.
Вокруг сердечника вращался административный блок в форме вытянутого полого цилиндра. Потолки внутри были невысокими, от силы можно встать в полный рост. Зато главным плюсом была искусственная гравитация. Если идти по направлению вращения, через полминуты оказываешься на том же самом месте. Такое вот кругосветное путешествие. Между жилыми зонами, столовой и пилотным отсеком курсировал узкий коридорчик, прогуливаться по которому было не только приятно, но и полезно для психики. Данилов заказал с земли ковер с искусственной травой, подвесил под ультрафиолетовые лампы горшки с цветами. Воздух заполнялся звуками шелеста листвы и пением птиц. В скором времени Данилов планировал сымитировать лесные ароматы, для этого в прибывающем шаттле для него припасен новейший генератор запахов.
Ева нашлась в лаборатории. Иногда Данилов спрашивал себя, она вообще спит?
— Ты как раз вовремя, — Ева протянула ему планшет. Прибор был горячим.
— Закончила?
Сняв с головы белую шапочку, девушка покивала. Затем ладонью поставила короткие волосы ежиком. Ей было едва за тридцать, но выглядела она девочкой — подростком. Большие карие глаза, родинка на щеке, веснушчатый нос.
— Хотела, чтобы у тебя все отчеты были по полочкам. Просто передай это моему сменщику, — она улыбнулась, неумело скрывая грусть.
— Спасибо.
На рабочем столе планшета стояла фотография: Ева, ее муж и сын корчат рожицы в одной из допотопных фотобудок.
— Ой, прости, забыла убрать, — она заменила фото на нейтральный пейзаж. — Теперь точно все.
— Скоро ты их увидишь.
Ева дрогнула, слезы неконтролируемо полились по щекам. Она отвернулась, вытерла глаза тыльной стороной ладони. Глубоко вздохнула, прежде чем заговорить.
— Так соскучилась по ним. Только родитель поймет каково расстаться с ребенком на такой долгий срок. Если бы тогда понимала, как это тяжело, — она прервалась. — Прости, ты, наверное, решишь…
— Ничего — ничего. Я, конечно, не отец, но хорошо тебя понимаю.
— А как же ты? Пора задуматься о семье. Знаю, ты всегда отшучиваешься, но когда мы встретимся в следующий раз, чтобы вот так поболтать?
Данилов усмехнулся.
— Вы сговорились с Миркой.
— Желаем тебе только лучшего.
— Знаю. И благодарю. Но пока я не готов возвращаться.
Ева обняла его, поцеловала в щеку. Затем ушла в каюту собирать вещи.
Взгляд Данилова привлек сборный шкафчик у двери отсека, приготовленный для отправки на Землю. Внутри образцы пород, расфасованные по каталожным номерам. Не счесть сколько Данилов перекопал ям за два года, чтобы добыть это геологическое сокровище.
Открыв нижний ящик, Данилов вытащил на свет камень. Тот легко умещался на ладони и был чертовски тяжелым.
Данилов на секунду задумался. Ева и Мирослав стали ему семьей, и расставаться с ними чертовски больно. Что если бы был способ все повернуть вспять?
Опять забарахлили динамики. Голос несвязно тараторил.
Солнце заползало тонкими лучиками на черный силуэт Луны. Из небытия ночи выплывали кратеры, похожие на отверстия от гигантских пуль, навечно вросшие в пожухлую поверхность спутника.
— Мира, как дела у наших парней? — обратился Данилов по рации из пилотного отсека.
— По всем частотам помехи. Предупреждал же, ретрансляторы, когда — нибудь подведут.
— Через пятнадцать минут будем на видимой стороне. Там и нагоним их. Центр поведет нас. Стыкуемся в аварийном режиме. Возьмешь на себя?
— Думал, ты не предложишь.
Данилов улыбнулся. Взглянул на камень.
Голос… Шепчет.
— Гляди в оба, капитан. Вот — вот увидишь их посудину.
Узкий полумесяц земного шарика вслед за солнцем явился на звездный свод.
В Центре, наверное, себе места не находят, подумал Данилов. Ему даже стало немного стыдно за то, что станция больше часа провела без связи. Со времен запуска ретрансляторов, опутавших Луну кольцом, это было невиданным событием. Будто снова в двадцатый век.