Минуты тикали, ящик входящих сообщений пустовал. Ни одна частота не прослушивалась.
Земля и шаттл молчали.
— Кэп, у меня по коротким каналам глухо. Ты видишь их с камер?
Ничего… Данилов ничего не видел кроме бесконечного космоса. Палец потянулся к кнопке микрофона, затормозил в последний момент.
Голос… Кричит.
— Заткнись! — Данилов стукнул по динамику, сломал защитную сетку.
— Кэп, Центр ведет шаттл? Ответь!
У Данилова пересохли голосовые связи. Он включил микрофон, но так и не смог вымолвить и звук.
Камень был горячим.
… Понимаю почему ты испугался. Тебя готовили ко всему, но к такому готовым быть нельзя.
Вот скажи, с какой стати родители считают своих детей особенными? Логично, что это не так. Лишь немногие истинно талантливы с рождения, большинство же вырастет неприметной массой. Любовь превращает в слепцов.
Твоя мать была красивой, хотя и немного грустной. Вспомни, как подглядывал за ней на кухне. Она притворялась, будто не видит тебя, начинала напевать и кружится в танце, как цветок кувшинки на волнах. А помнишь, однажды, вы поехали в соседний город на фестиваль? Ты смешался в толпе, побежав за макетом космического корабля. Когда обернулся, мамы не было рядом. Тобой овладел животный страх, ты стоял и не мог вымолить и звука. Мама перепугалась до смерти, потом долго плакала и не спускала тебя с рук. Поэтому подарила тот кулон с черным камнем. Сказала, он из далекого космоса и обладает могучей силой. Если тебе когда — нибудь будет страшно, нужно зажать его в руке и мысленно попросить вернуться в прошлое — в самое счастливое из воспоминаний.
Мне кажется это событие важным. Кулон был рядом, когда ты узнал о ее смерти. Ты просил, и камень возвращал тебя на кухню. Мама пела и танцевала, такая живая и счастливая.
Камень стал для тебя единственной связью с прошлым. Твоей секретной машиной времени в пространстве собственной памяти. Он, как никто больше знал о твоих секретах, и лишившись его, ты перестал быть собой. Стал человеком без прошлого, а значит чужим не только для себя, но и для мира, в котором жил.
— Он упал!
— Погоди, Мира, не паникуй. Сейчас разберемся.
Данилов вернулся к беседе с Евой о причинах сбоев связи.
— Семьдесят две минуты назад мы говорили. Он был там, — затараторил Мирослав. — А через восемнадцать уже молчал. Скоро зайдем на виток, надо только спуститься и посмотреть. Шаттл крепкий, выдержит удар. Если мы поторопимся…
— Мирослав.
— Мой брат не умрет… Не умрет.
— Бортинженер!
Мирослав вздрогнул, переведя на Данилова полный отчаяния взгляд. Его нижняя челюсть дрожала. Воздух из вентиляционной шахты, вдруг стал ощущаться холоднее обычного.
— Послушай, что говорит Ева. Система позиционирования дала сбой. Станция сошла с орбиты. Мы разминулись с шаттлом, только и всего.
— Нет, они упали. Точно знаю.
— Давай по фактам.
— Тогда почему Марк молчит?
Данилов собирался ответить, но затем осознал, что у него нет объяснения.
Повисла тишина. Только безжизненные радиопомехи доносились из приемника.
— Центр ищет способ с нами связаться, я знаю.
— К черту Землю! — разразился Мирослав. — Пока они поднимут свои жопы, будет поздно.
Он быстрым шагом направился к выходу из пилотного отсека. Данилов встал на пути.
— Пусти меня! Он мой брат.
— Ты не понимаешь, что делаешь. Спусковой аппарат не предназначен для поисков.
— Плевать. Разобьюсь, так разобьюсь.
В инструкции записано: капитан должен заботиться об экипаже и станции. Остальное вторично. Если Данилов отпустит Мирослава, то потеряет не только бортинженера, но и дорогостоящий спусковой аппарат.
Почему молчит Центр, когда он так нужен?
— Будем ждать помощи и ничего не предпринимать.
Мирослав недовольно помотал головой.
— Спроси себя, Эд, почему разом замолкли все станции?
— Солнечный ветер вызвал магнитную бурю, — объяснила Ева.
Мирослав нервно усмехнулся.
— Вы еще не поняли? Они бросили нас.
— Что за глупости ты говоришь! — сорвалась Ева.
Мирослав посмотрел на мастер — ключ, висевший у Данилова на шее. Нехитрая карточка, чье назначение всегда оставаться на станции, для подтверждения главному компьютеру команд капитана. Выше власти мастер — ключа только приказы Центра.