— Переведусь на заочное обучение и буду искать работу на полный день.
— Тебе обязательно нужно работать?
— Я единственный кормилец в семье.
— Мы с тобой столько лет проработали вместе, а я даже не знаю, с кем ты живешь? — удивляется Кирилл.
— Мы коллеги, а не любовники и зачем бы тебе лишняя информация.
— Мой родственник сдает помещения под офисы и ему требуется обслуживающий персонал, я срочно обучаюсь на электрика и сантехника, а ты, если поторопишься, можешь рассчитывать на место уборщицы.
— Говори, куда прийти и с кем поговорить о работе?
— Вот, — Кирилл протягивает мне визитку, — если спросят, откуда узнала о работе, можешь сослаться на меня, я подтвержу.
— Спасибо, Кирилл, ты просто прекрасный человек.
— Только учти, работа большей частью ночная, уборщицы приходят после закрытия офисов.
— А в клубе мы в день работали? — улыбаюсь я.
— Я должен был предупредить, тогда до встречи, коллега.
Целую его в щеку и бегу домой. Сегодня приду рано, как-то непривычно, высплюсь, больше двух лет работала по ночам и все выходные, привыкла спать урывками, немного ночью, немножко после занятий и иногда на лекциях, если устроюсь уборщицей, буду приходить хотя бы после полуночи, а это же так много часов для сна.
* * *
По привычке тихо захожу домой, раздеваюсь и иду на кухню, живу я не одна, а с маминой двоюродной сестрой Полиной Сергеевной, женщина пенсионерка, но довольно бодрая и работящая, у неё три года назад случилось несчастье, сгорел дом в деревне. И куда было идти одинокой женщине? Она приехала к нам, мама тогда уже часто болела и была рада ей, знала, что долго не протянет, мне до последнего не говорила, не хотела расстраивать, ну а родственница вела хозяйство и присматривала за Пашкой. Паша мой брат, мама, уходя от отчима, была беременной, она опять наступила на те же грабли и не сказала биологическому отцу своего ребенка о беременности, я пыталась поговорить с ней, но мама была непреклонна, не хотела, чтобы биологический отец воспитал его таким же злым эгоистичным гавнюком как Никита. Может она и права, я не стала настаивать, это было только её решение. Поздние роды подорвали её здоровье, Пашка родился с большим весом, при родах ему вывернули бедро и ребенок месяц пролежал в больнице, потом была реабилитация, мама носилась с ним по докторам, забывая о своих болячках. Я работала на двух низкооплачиваемых работах, потому как была несовершеннолетней, а Полина Сергеевна работала в нашем доме вахтером и вела хозяйство кормить-то нас нужно. Потом все немного пришло в норму, я нашла работу в клубе, Пашка выздоровел, мама занялась своим здоровьем и вышла на работу, а Полина Сергеевна стала нянькой для малыша, она и сейчас с ним целыми днями и ночами, я, то в ВУЗе, то на работе.
— Ты чего так рано Эмилия, — Полина Сергеевна, зашла на кухню и включила светильник, — попьем чай?
— Попьем, раз уж я так рано домой пришла, клуб закрылся, я получила расчет и завтра пойду устраиваться на другую работу, надеюсь, что возьмут, и мы не будем экономить.
— Я пенсию получила, деньги пока есть, — тетя Полина наливает нам чаю.
— Мы не протянем на вашу пенсию, Пашка растет, ему надо теплую куртку покупать и ботинки, да и питаться нужно сбалансировано, — достаю из сумки конверт с деньгами, откладываю себе на проезд и кофе и протягиваю его тете. — Когда получу следующую зарплату, не знаю, нужно отложить на черный день.
— Что-то часто у нас в последние годы черные дни, — вздыхает она, — ты совсем отощала, ешь мало, спишь урывками, смотри, на тебе все вещи болтаются, да и вид усталый, замуж никто не возьмет.
— А меня и так не возьмут. Кому я с ребенком нужна? Я не дочь богатого бизнесмена таких и с пятью детьми возьмут. А я кто? Пока нищая студентка, потом неизвестно, найду ли работу по специальности или так и буду офисы убирать или подметать улицы, у меня связей нет и не предвидится из родственников только Вы, тетя, и Пашка и с работой никто не поможет.
— Все так, Эмилия, но нельзя же крест на себе ставить, стремиться нужно к лучшему, — качает головой тетя.
— А я не ставлю крест, надеюсь на лучшее, вот только реальность никуда не денешь, а она не радужная и широких перспектив не открывает, но человек всегда надеется. — Встаю и убираю кружки, — спать нужно идти, завтра с утра на работу устраиваться, потом в университет переводиться на заочное обучение, давно надо было, зачем себя мучила и время от семьи отрывала.
— Паша опять у тебя на кровати спит, я не стала его переносить, — говорит тетя.
— Прекрасно вдвоем спать веселее.
* * *
Пашка заворочался, а потом, придвинувшись ко мне, закинул на меня ногу, ему обязательно нужно, чтобы кто-то был рядом, засыпает он на своей кровати с большим медведем, встает в туалет и после ложиться ко мне на кровать, мне не жалко, кровать просторная на двоих места хватит. Пашка называет тетю Полину, мамой Полей, а меня мамой Эми, про свою настоящую маму не вспоминает, психолог сказал, что так работает психологическая защита детей. Вообще по документам Паша мой сын и до моего совершеннолетия мама была его опекуном, сейчас я его мама по всем документам, ну, подумаешь, родила в неполных семнадцать лет, такое случается. Мама узнала о своем диагнозе после родов, и за небольшую взятку в свидетельстве о рождении Пашки была вписана я, а на неё оформлено опекунство, социальным службам на все наплевать и хорошо, что у ребенка нашелся опекун, они даже не рассматривали документы, дали разрешение и сдали дело в архив. Я не поддерживала маму в её молчании. Отцу следовало сказать о ребенке, но мама настаивала, а последней просьбой было воспитать Пашку достойным мужчиной, и чтобы та семейка и близко к нему не была. Наверно, ещё и поэтому вписала в его свидетельство о рождении меня, а отчество у Пашки от мамы — Александрович, фамилия наша, ничего от той семьи в его метриках нет, вроде и не причастен он к ней.
Месяц спустя. Эмилия.
Меня взяли уборщицей, большое офисное здание недавно построенное, девять этажей кабинетов и длинные коридоры, небольшие холлы, два лифта и пожарная лестница. Я убираю шестой этаж полностью, двадцать кабинетов, небольшой холл у лифтов, коридор и два туалета. Два раза в год мытье окон, каждый день полы и вытирать пыль с мебели и подоконников, ещё нужно поливать цветы, что стоят в кадках в коридоре, раз в год обрезать их и, если потребуется, пересаживать. Есть два ковровых покрытия в кабинете начальников, которые следует пылесосить, ну и мытье кофемашины в комнате отдыха раз в месяц. Работы много, так и время не ограничено, офисы закрываются в восемнадцать ноль-ноль, мы приходим на работу в восемнадцать пятнадцать, охранники вручают нам ключи от кабинетов, переодеваемся, берем инструмент и убирай хоть до утра, никто торопить не будет. Я ещё подрабатываю в прачечной, что находиться на первом этаже с торца здания, развешиваю высушенные и отглаженные вещи на вешалки, надеваю на них специальные пакеты и перевожу прямо на вешалке в помещение для чистого белья. Ещё в мои обязанности входит ровно складывать чистое постельное белье запаковывать его в пакеты и приклеивать на них идентификационные номера. Прихожу домой рано утром, сплю немного, а потом я могу освободить тетю от забот о Пашке и нужно постепенно готовиться к сессии. Я перевелась на заочное обучение, взяла все учебные планы, литературу, задания и обязательно нужно найти время на учебу.
Сегодня, вручая ключи, охранник предупредил, что в одном кабинете задержался сотрудник, мол, увидишь, лучше ему не мешать и помыть кабинет последним. Мне без разницы, пусть работает, думаю, к полуночи он все-таки уйдет домой, и я быстро помою кабинет.
Мы с отчимом столкнулись в коридоре, я поливала цветок, он выходил из открытого кабинета, за месяц я ни разу не посмотрела на таблички с именами начальников. А зачем мне это делать? Мыть их нам не наказывали, мол, они из специального сплава сделаны и с ними нужно обходиться осторожно и специальными растворами.