— Отпусти меня. Я никому ничего не скажу…
— Посиди пока тут. С тобой мы позже поговорим, — бесстрастно кинул Дэн в ответ.
Ли аккуратно оттащил его в угол, тихо, так чтобы никто не услышал, шепнув ему на ухо: «Прости». Новак скрутился на земле в клубок и беззвучно заплакал.
— Прости за заминку, — сказал Дэн, обращаясь к лежащему на земле Араки, и ударил его ногой в живот.
Новак не мог видеть, что происходило дальше, но хорошо слышал звуки ударов, стоны боли и хрипы бедняги Араки. Ему невероятно хотелось ему помочь, но от страха все его тело отказывалось слушаться. У него не было ни шанса ему помочь. Даже себя он защитить не в состоянии, что уже говорить о помощи другому. Потому он беспомощно лежал в углу, свернувшись на холодной сырой земле, и слушал, как его избивают. Опять время растянулось до бесконечности. Монотонный шум усиливающегося дождя, отбивающего по крыше причудливый ритм, казалось, физически его обволакивал, словно смола. Пока он думал о дожде, ему становилось легче, действительность вновь из невыносимой становилась терпимой, потому что остальные звуки будто переставали существовать. Только дождь и его ритм. И никакого женского гогота, воплей боли и звуков ударов. Заманчиво было представить, что все это лишь страшный сон, и в реальности ничего такого не было, но он все не мог очнуться от этого кошмара, как бы сильно не жмурил глаза, лежа на земле.
Мультяшные котики
Вдруг в какофонию ворвался новый непонятный звук. Чирк… Чирк… Ребята тут же затихли и устремили свои взгляды в сторону источника. Даже Новак поднял голову с земли, с интересом взглянув туда же. В самом темном углу склада стоял парень с волосами цвета снега. В зубах у него торчала сигарета, и он, по всей видимости, безуспешно пытался ее прикурить, чиркая зажигалкой. Любой бы на его месте постарался смыться незаметно, но этому парню будто было все безразлично. Как ни странно, не его поведение удивляло в первую очередь. Первое, что изумило буквально всех, — его внешность. Таких людей они не видели никогда. Он будто явился с другого мира. Белые, словно лист бумаги, волосы, такие же ресницы и брови, красующиеся на миловидном лице. Белесая фарфоровая кожа. И неописуемо яркие глубокие бирюзовые глаза, что словно смотрели напрямую в душу. «Альбинос?» — пронеслось в голове у Новака. Черное приталенное пальто идеально подчеркивало его худую фигуру и придавало элегантности виду. Он не выказывал ни агрессии, ни дружелюбия, лишь холодное безразличие, отчего казался еще больше не от мира сего. В общем, зрелище завораживающее.
— Простите, что отвлекаю. Ребят, огоньку не будет? — вежливым тоном спросил этот парень. Даже голос его казался странным. Таким сухим и безжизненным. И одновременно с этим он имел странную притягательность. Ему никто не ответил. — Ну нет так нет, — чуть погодя ответил он и продолжил пытаться выдавить из зажигалки немного огня.
От первого шока компания более менее оправилась и стала действовать. Не сказав ни слова, они все как по команде стали окружать белобрысого парня, и когда кольцо замкнулось, он заговорил обжигающе ледяным тоном:
— Не советую, — сказал он спокойно, подняв на Дэна свой невозмутимый взгляд. Новак хорошо уловил, как Дэн дернулся, как только в него впились эти глаза. — Больно будет.
— А ты смелый, — крикнул Бастер и занес руку, намереваясь ударить прутом по голове, что, видимо, успел подобрать, пока все глядели на белобрысого. Его план провалился — ловко пригнувшись, парень избежал удара, а потом подставил Бастеру подножку, которая в сочетании с инерцией удара повалила его на землю. Плюхнулся он прямо лицом в кашу из осколков от битой бутылки, грязи и другого мусора. На щеке и руке, которой он угодил в осколки, появились глубокие порезы. Бастер вскрикнул.
— Я же говорил, — тем же безмятежным, излучающим спокойствие и уверенность голосом сказал белобрысый и поставил свою ногу на голову Бастеру, не давая ему встать.
Вся компания замерла. Все растерялись, даже Дэн.
— Слушай. Ну зачем сразу так? Давай поговорим? — сказал Дэн осторожно, нарушив короткое молчание.
— Ну давай.
— Мы не знаем, кто ты, что тебе нужно? Ты на его стороне или на нашей?
— Ни на чьей.
— И все же … м-м-м… зачем ты здесь?