— Люди могут жить без жестокости. Нужно просто найти способ привить это всем без исключения.
— Ты не хуже меня знаешь, что невозможно всех сделать одинаковыми. Нет такого способа.
— А вот и есть. Просто мы не нашли его еще.
— Наш мир построен на жестокости. Как власти заставляют подчиняться? Жестокостью. Каким образом удерживают власть? Жестокостью. Как заставляют соблюдать закон? Жестокостью. А теперь подумай, будь мы такими добренькими от природы, что было бы с человечеством как с видом? Мы бы вымерли. Все добренькие были отсеяны эволюцией. Те, кто доверял своему ближнему — получили нож в спину. Кто не смог убить животное — умерли от лап этого животного, которое не слышало о милосердии. Посмотри на историю человечества! Вся история — не что иное, как череда бесконечных войн и убийств. Не будет жестокости только тогда, когда не будет человечества.
— Жестокая ты апельсинка, Дэн. — Он резко встал из-за стола и пошел мыть посуду, стараясь не выдавать своих чувств. Он бы рад возразить, как-то переубедить его, но как? От его слов сделалось тошно, главным образом, потому что все это так похоже на правду.
— Аргументы закончились, да, Саш? — Внутри Дэн ликовал, он его переспорил. Победа всегда приятна, даже когда небольшая.
— Пошли спать, нам, и правда, завтра рано вставать, — сказал он, быстро намыв посуду.
— Ну пошли, — согласился Дэн и усмехнулся с видом абсолютного победителя.
Они прошли в комнату. Новак достал раскладушку, ее купила ему мать уже давно, как раз для ночевок Дэна, и принялся ее раскладывать.
— Тебе родителям не надо позвонить, предупредить?
— Если они обо мне хоть раз побеспокоятся, то я этот день обведу красным в календаре и буду праздновать его каждый год как Рождество.
— Ясно, — ответил он и, закончив с раскладушкой, посмотрел на него. — Готово. Если будет холодно, можешь ко мне в постель залезть. Вдвоем теплее, — сказал он и улыбнулся.
Его передернуло от этой улыбки. И тут же ему захотелось сбежать из этой квартиры как можно дальше. Мерзко аж до тошноты.
— Нет, спасибо. Я скорее насмерть замерзну, — буркнул он в ответ и лег спать. То ли это сказалась усталость, то ли он так сильно замерз на улице, но уснул он еще до того, как голова коснулась подушки.
Я сделаю из вас звезду!
Сентябрь щедро одаривал холодом. Щедрее чем в прошлые года. Ни о каком бабьем лете, которое, как поговаривают, начинается в середине сентября, не могло быть и речи. Руки коченели быстро, изо рта при выдохе вырывалось маленькое облачко и тут же рассеивалось.
Свалил он от Новака, как только проснулся, с самыми первыми лучами солнца. Не возвращаясь домой, сразу пошел к театру, около которого бродил весь день, словно загнанный в клетку зверь. С одного конца на другой, от одного входа к другому. Посидел на всех скамейках, расставленных на площади, примыкающей к главному входу. Рассмотрел все афиши. Особенно тщательно — афишу с «Отелло».
«Любительский спектакль. Постановка всемирно известной классики.
Не упустите шанс увидеть восхождение новой звезды.
Вход свободный» — было написано на афише под большим и каллиграфично выписанным названием пьесы. Еще ниже — даты и время. Три спектакля. Премьера — 13 сентября в 17:00.
План в его голове созревал медленно, по крупицам с каждым пройденным шагом обрастая подробностями и деталями. Они будут вместе. Он вернет ее, чего бы это ему не стоило. И все будет как прежде, прекрасно и беззаботно. А прошлое, все то, что он натворил, уйдет и забудется навсегда. Да, точно, именно так и будет. Разве может быть иначе? Они же идеальная пара, не так ли? У них настоящая любовь, а настоящую любовь так просто не сотрешь. Это просто испытание, небольшая проверка перед вечным счастьем. Когда все детали плана в его голове сложились как надо, он будто очнулся ото сна и вдруг понял, что весь день провел на площади перед театром, забыв обо всем напрочь, и об учебе, и о голоде, и о других естественных потребностях. Солнце давно зашло, а тело окоченело настолько, что ноги передвигал он с огромным трудом, про пальцы нечего и говорить, их он вовсе не чувствовал ни на руках, ни на ногах. Быстро он дошел до дома, там никого из родителей не застал, залез под горячий душ, перекусил тем, что было в холодильнике. И завалился спать. Спал он крепко. Так крепко он не спал ни до, ни после.