– Ладно, беги скорее, а то темнеет уже.
Нина подложила аптекарю подушку под голову, одернула его непристойно задравшуюся тунику. Вышла во дворик, ополоснула чашу из-под вина, что Гидисмани уронил. Голова Павлоса опять показалась над забором – видать, услышал ее шаги во дворике. Нина покачала головой, попросила не приходить сегодня. Он тоже поинтересовался, как там во дворце. Она пообещала завтра все рассказать. Сходила в дом за хлебом и запеченными яйцами для парня, пообещала следующим вечером сытным ужином накормить, до утра распрощалась. Она все еще надеялась, что Василий наведается. Проверила, что калитка открыта. Вот будет незадача, если придет великий паракимомен, а у нее на лавке пьяный мужчина храпит. Нина разозлилась на аптекаря, решила, что сейчас же его растолкает и выставит на улицу. Пусть сам до дома добирается как хочет. До его лавки недалече – как-нибудь добредет. Как будто ей хлопот мало.
Но едва она вошла обратно в аптеку, как в дверь постучали, и на пороге показались два рослых носильщика. Они, с шутками про то, как аптекарь к аптекарше пришел, погрузили тяжелого Гидисмани в носилки, унесли домой. Подмастерье тоже убежал к себе, пообещал с утра прийти пораньше. Нина вернулась к своим травам. Но застыла, задумавшись. В голове вертелся разговор с Лукой. Кто в бане тунику мог оставить? Может, там тоже кого отравили или хотят отравить? Неужто опять к сикофанту идти? Она так на бесполезных подношениях разорится. Вина от силы полкувшина осталось, надо в лавку отправляться. Мед тоже на донышке горшка блестит. Да и не хочется идти к этому ходоку по вдовам. И Гликерии голову задурил, и на Нину тоже давеча таращился, аж в краску вогнал.
Аптекарша от волнения и переживаний проголодалась, отрезала хлеба, крупной солью посыпала, масла плеснула прямо на ломоть. Откусив, потянулась было к вину, как услышала, что тихо хлопнула калитка. Аптекарша кинулась на задний двор, едва не плача от облегчения. Василий, закутанный в плащ, шел ей навстречу.
Пройдя за хозяйкой в аптеку, он привычно сел на скамью с подушками. Нина заперла дверь, загородила окно. Обернувшись к гостю, справилась о здоровье его и Романа. От волнения забыла даже предложить вина или угощения.
Василий ответил, что наследник здоров. Рассказал, что императрица довольна разговором с аптекаршей, что после Нининого ухода две патрикии не поделили что-то из принесенного товара, шум стоял – едва до драки дело не дошло. Так теперь и их мужья в разладе.
Нина слушала его неспешные разговоры, кусая губы. Василий, наконец, спросил, зачем она просила прийти. Собравшись с духом, рассказала она про услышанное во дворце. Василий долго молчал, задумавшись. Нина замерла, ожидая, но, в конце концов, не выдержала:
– Что скажешь, великий паракимомен? Ведь про яд говорили похоже. Убийца мальчика-то из дворца?
– Может, и из дворца. Тогда совсем недоброе дело получается. Ты кому-нибудь про тот разговор рассказывала? – он пытливо глянул на Нину.
Та отрицательно помотала головой, не желая впутывать Феодора.
– Что же делать, почтенный? – шепотом спросила перепуганная аптекарша. – И туника та, с птицами, на аптекаре Гидисмани была. А он говорит, что в бане нашел. Ко мне сегодня пьяный пришел, так я у него и выведала. Надо бы теперь в банях Аркадия разузнать, но мне-то туда идти несподручно.
– Непросто все, Нина. Туника желтая с птицами – моя.
Нина ахнула, прижала ладонь ко рту. А Василий молчал, глядя на Нину, но как будто сквозь нее.
Внезапно за окном послышался шум, в дверь заколотили. Нина бросилась открывать. На пороге стоял невысокий тощий мужчина, судя по бедной, но чистой одежде, чей-то слуга. Волосы у него были всклокочены, глаза испуганно бегали, на левой стороне лица вспухло красное пятно.
– Мой хозяин, почтенный Гидисмани, за тобой послал. Говорит, что ты его отравила, молит, чтобы ты немедленно к нему пришла.
– Что?! – подскочила Нина. – Я отравила? Да как он посмел меня в отравлении обвинить? Перепил вина неразбавленного, а на меня поклеп возводит!
– Ему очень плохо, почтенная госпожа Кориарис. Прошу тебя, пойди к нему.
Василий тем временем набросил на голову плащ и скрылся во внутреннем дворе, уйдя привычным путем.
Нина же кинулась собирать суму, в панике заметалась, опрокинула со стола кувшин с вином. Стукнувшись о скамью, кувшин раскололся. Но Нине было не до того. Помимо обычных снадобий, сунула в сумку отвар девясила, морскую соль с золой. Едва закрыв аптеку, кинулась за слугой в сторону лавки Гидисмани.