Август, сияя от удовольствия:
— Это самое правильное!
— Делайте тогда целиком каменный дом! — не без важности говорит консул. — Я все обдумал. Он обойдется дороже, но будет прочнее и прежде всего безопаснее. Это же банк.
Августу уже не терпится начать строительные работы.
— Завтра ребята поставят ограду. Потом им останется положить угловые камни для аптекарева сарая, и тогда они смогут приступить к банку.
— Хорошо! Вот только много ли они успеют за осень?
— Да, — отвечает Август, — дом мы поставим. А если немного подморозит, то пустим в ход соль.
— Соль?
— Будем подсаливать воду.
— Чего только вы не умеете! — восклицает консул.
— Кое-какой опыт у меня есть, — сказал Август. — Я сооружал пароходные пристани и пакгаузы и выстроил не менее трех церквей.
Консул, похоже, испугался, как бы Август не стал продолжать.
— Что ж, Подручный, — сказал он, — не буду вас больше задерживать! Кстати, вы так сегодня и не поспали? Должно быть, вы очень устали после вчерашнего. Тем более что это же вы нашли тело.
— Нет, со мной был почтмейстер.
Консул покачал головой:
— Какое прискорбное происшествие!
— Да, — сказал Август. — Но мне довелось видеть два-три землетрясения, при одном землетрясении образовалась такая трещина, что в нее провалилось три тысячи человек.
Консул, похоже, опять испугался, что последует продолжение, он спросил:
— И куда вы сейчас?
— К моим овцам. Они теперь пасутся на этой стороне озера, но к завтрашнему дню их нужно перегнать на прежнее пастбище, а там уж их разберут хозяева.
— Их разберут? — рассеянно спросил консул.
— На зимний корм.
Консул хотел, видно, обратиться к своему подручному с какой-то просьбой, но передумал. Поглядев на часы, он сказал:
— Я условился с моим английским другом, что в пять я подъеду и заберу его.
Август считает, что это никуда не годится, господину консулу не пристало собственнолично подвозить лорда.
— Нет, мы так условились, — говорит консул. — Подручный, когда вы вернетесь вечером, не забудете спустить флаг?
— Будет сделано!..
Август торопливо шагает в гору. Навстречу ему спускаются его рабочие.
— Десятник, мы закончили, — докладывают они.
— Давно бы так, — отвечает десятник. — Завтра будем ставить ограду, — предупреждает он на ходу.
Добравшись до охотничьего домика, Август сворачивает налево и идет берегом озера. Бог его знает, сколько ему придется пройти, пока он отыщет своих пастухов, озеро-то большое. Он глядит на часы: без четверти четыре. Спустя некоторое время он решается их окликнуть. Где-то впереди раздается ответный крик. Значит, его добрые пастухи Йорн и Вальборг еще и не начинали свое отступление. Только дольше им мешкать никак нельзя, ведь овец не годится гнать слишком шибко, дорогою они должны тихо и мирно пастись, чтобы к утру быть сытыми.
— Ну так что? — кричит им Август еще издали. — Вы собираетесь назад или нет?
— А как же, — отвечает Йорн. Он поднимается, снимает перед Августом шапку и снова преспокойно усаживается. — Известное дело, собираемся, — говорит он. — Только Вальборг надумала чуток задержаться, потому как корму здесь невпроворот. Гляньте-ка на овец, вишь, как округлились!
Август тоже присаживается. Зря он, наверное, порол такую горячку, до темноты еще далеко. И все ж таки, невесть отчего, на душе у него было смутно. Он спросил Йорна:
— Это не ворона там пролетела?
— Ворона? — сказал Йорн. — Я не видел.
— А ты, Вальборг, видела?
— Кого? Ворону? Да нет.
Август призадумался. Что с ним такое? Пускай он всю ночь и не спал, но он видел эту ворону собственными глазами. Так же отчетливо, как Йорна Матильдесена, который сидит вертит в руках прутик. А рядом сидит Вальборг, Вальборг из Эйры, и вяжет чулок, она скатала его, чтоб был покороче, стальные спицы поблескивают на солнце. Быть такого не может, чтобы ворона ему примерещилась!
— Вы не видели, куда она полетела? — продолжал он допытываться.
— Ворона? Нет, никакой вороны мы не видели, — ответил Йорн.
— На восток или на запад?
Вальборг начинает ему удивляться и говорит:
— Пошто вы меня пугаете!
— Да брось ты! — отвечает Август. — Только я не понимаю, чего вороне понадобилось в горах.