- Я все оплачу, - сказала я. - Может, тебя подвезти?
- У меня машина, - ответила она, но все оживление с ее лица будто ветром сдуло.
- Диана, в чем все-таки дело? - настаивала я.
Она снова резко опустилась на стул, глядя прямо перед собой. Голос у нее упал на целую октаву вниз.
- Это я выпустила пса на улицу, - проговорила она. - В тот самый день, когда они уехали. Никки просила меня дать ему побегать, перед тем как за мной приедет мама. Я так и сделала, но, почувствовав слабость, задремала на диване в гостиной. А когда мама просигналила с улицы, быстро схватила свои вещи и выбежала из дома, совсем забыв про Бруно. Он, должно быть, бегал вокруг дома уже дня два, когда я наконец вспомнила о нем. Вот почему мы с мамой и вернулись туда. Чтобы покормить его и впустить в дом.
Ее глаза наконец встретились с моими, и, казалось, она уже была готова разреветься.
- Бедняга, - прерывисто прошептала она. Похоже, ее захлестнуло чувство неизгладимой вины. - Это из-за меня его сбила машина. Из-за моей дурацкой забывчивости. - Она прикрыла рот дрожащей рукой и часто заморгала. - У меня от этого случая на всю жизнь осталось тяжелое чувство, но я никому, кроме мамы, об этом не рассказывала, да никто и не спрашивал. Вы ведь тоже никому не расскажете? Все были просто убиты горем, узнав о его смерти, и никто даже не поинтересовался у меня, как пес оказался на улице. А сама я промолчала. Если бы Никки узнала, она бы возненавидела меня.
- У Никки нет причин для ненависти, потому что собака погибла в результате несчастного случая, Диана, - старалась я успокоить ее. - К тому же с тех пор прошло много лет. Какая теперь разница, как это случилось?
Она загадочно взглянула на меня, и я наклонилась поближе, чтобы разобрать торопливый шепот.
- Как раз когда собаки не было в доме, туда кто-то заходил. Этот неизвестный проник в дом и подменил лекарство. Вот отчего папа и умер, расслышала я сквозь ее прерывистое дыхание. Диана судорожно полезла в сумочку за салфеткой. Плечи безвольно поникли, и, задыхаясь от подступивших к горлу слез, она начала часто всхлипывать.
Двое парней за соседним столиком с любопытством оглянулись на нее.
- О Боже милостивый, - приговаривала она хриплым шепотом.
- Давай-ка пойдем отсюда, - предложила я, взяв ее вещи в охапку и оставив на столе деньги по счету - явно больше требуемой суммы. Поддерживая Диану под руку, я подталкивала ее к выходу.
Когда мы добрались до автостоянки, она уже слегка пришла в себя и воскликнула:
- Господи, простите меня! До сих пор не могу поверить, как меня угораздило совершить ту трагическую ошибку. На мне теперь всегда будет висеть груз вины.
- Все в порядке, - успокоила я ее. - У меня и в мыслях не было подозревать тебя в чем-либо подобном.
Просто когда Грег упомянул об этом эпизоде, в моей голове словно что-то щелкнуло. Но я вовсе не собиралась тебя в чем-то обвинять.
- Прямо не верится, - проговорила она, снова расплакавшись, и пристально взглянула мне в глаза. - Я ведь подумала, что вам все известно, что вы все уже раскопали. Иначе бы никогда не призналась. Я ужасно себя чувствовала все эти годы.
- Как тебе вообще пришло в голову брать всю вину на себя? Если уж кто-то решил проникнуть в дом, он все равно выпустил бы собаку. Или убил ее, обставив все как несчастный случай. Подумай, кто бы отважился забраться по лестнице в присутствии разъяренной немецкой овчарки, которая бешено лает и хрипит? - сказала я.
- Не знаю, не знаю... Может, и так. Но это был отличный сторожевой пес. И если бы тогда он оказался дома, злоумышленник вряд ли что-нибудь смог бы там сделать.
Она глубоко вздохнула, высморкалась в измятую салфетку и продолжила:
- В те дни я вела себя просто безответственно. Мне всегда очень доверяли, и это только все затрудняло, потому что я побоялась сказать им правду. И никто, кроме меня, не догадался связать между собой смерть отца и гибель собаки, а добровольно я признаться не решилась.
- Послушай, все давно закончилось, - возразила я. - Что сделано, то сделано. Не стоит убиваться до смерти. Ты же это сделала ненамеренно.
- Знаю, но результат ведь получился тот же самый, понимаете? возразила она срывающимся голосом, а из уголков прищуренных глаз по щекам опять покатились слезы. - Он был такое дерьмо, а я его так безумно любила! Знаю, Грег ненавидел его за бесконечные придирки, а я считала отца необыкновенным человеком. И мне наплевать, кого он там трахал, такой уж у него имелся недостаток. Просто вся его жизнь оказалась очень запутанна.
Именно так и было.
Промокнув глаза бумажной салфеткой, она опять глубоко вздохнула и вытащила из сумки пудреницу.
- Почему бы тебе сегодня не отложить урок и не поехать домой? спросила я.
- Наверное, я так и сделаю, - согласилась она, разглядывая себя в зеркало. - О Боже, настоящее чучело! В таком виде лучше нигде; не появляться.
- Прошу прощения, что задела эту тему. Мне очень неловко... - сказала я.
- Нет, все в порядке. Никакой вашей вины здесь нет.
А только моя. Думаю, теперь я просто обязана все рассказать своему психиатру. И он, по обыкновению, определит мое состояние как катарсис. Ведь он просто обожает такую чепуху. И скоро об этом, наверное, уже все узнают.
Господи, вот и все, что мне надо.
- Послушай, Диана. Может быть, мне придется рассказать, а может, удастся и промолчать о том, что ты здесь сообщила. На самом деле я еще не знаю, как обернется расследование, но, думаю, это не должно иметь для тебя особого значения. Потому что, если кто-то решил убить твоего отца, он так или иначе сделал бы это. Таковы уж факты.
- Возможно, так оно и есть. В любом случае спасибо, что вы это сказали. Мне все-таки будет легче. В самом деле. Я даже не осознавала, каким тяжелым грузом лежит на мне это воспоминание, и только сейчас поняла.
- Ты теперь действительно в порядке? - поинтересовалась я.
Кивнув в ответ, она слегка улыбнулась.
Наше прощание заняло еще несколько минут, после чего Диана направилась к своему автомобилю. Проследив, как она вырулила со стоянки, я положила на заднее сиденье альбом, который она передала для Колина, и включила зажигание. Фактически, хотя я и пыталась ее и себя переубедить, Диана, вероятно, все же была права: если бы в доме находилась собака, посторонний бы туда не забрался. С другой стороны, был бы пес внутри дома или снаружи, живой или мертвый, все это вряд ли повлияло бы на судьбу Либби Гласс. Но по крайней мере первый фрагмент мозаики-головоломки занял свое место. На первый взгляд это не бог весть какое достижение все же позволяло установить примерную дату проникновения убийцы в дом, если, конечно, он подменил лекарство именно таким путем. Меня не покидало ощущение, что я заполнила в этом деле первую чистую страничку. Выбравшись на скоростную магистраль, проходящую через Сан-Бернардино, я рванула в сторону Лос-Анджелеса.
Глава 16
Добравшись до "Асиенды", я зашла в офис мотеля, чтобы проверить телефонные сообщения, пришедшие на мое имя. Орлетт вручила мне четыре телефонограммы, и три из них были от Чарли Скорсони. Опершись локтями на конторку, Орлетт поглощала какое-то печенье с липкой темно-коричневой начинкой.
- Что это ты жуешь?
- Взяла в диетической закусочной "Тримлин", - ответила она. - Всего шесть калорий в одной штуке. - Часть начинки прилипала у нее к зубам, словно зубная паста, и она проводила пальцем по деснам, отправляя вязкую массу обратно в рот. - Глянь-ка на этикетку.
Клянусь, во всей этой продукции нет ни одного натурального компонента. Молочный порошок, гидрогенерированный жир, яичный порошок и еще целый список всяких химических реактивов и добавок. Но знаешь что?
Я давно заметила: подделка вкуснее, чем натуральная пища. Ты сама не обращала на это внимание? Такова реальность. У обычной пищи слабый, незатейливый вкус. А если взять помидоры из супермаркета, об их вкусе можно сложить целую поэму, - сказала она и затряслась от смеха.