Небо ее успокаивало – оно одновременно видело их обоих – ее и Аарона. Как бы далеко они друг от друга ни находились.
Два покрытых тонкими матрасами лежака; ласковый ветерок, колышущиеся в горшке раскидистые листья Медеи. И звезды. Много звезд.
Райна подошла к лежаку, осторожно прилегла на него и положила руку на матрас второго, стоящего рядом. Уперлась взглядом в небо, медленно и привычно провалилась в параллельную реальность – ту, которая не существовала. Где Аарон всегда был рядом с ней, где они никогда не разделялись.
Какое-то время молчала, затем тихо спросила:
– Как прошел твой день?
Минута тишины; блеск недосягаемых планет в вышине.
– Мой? Мой тоже хорошо… Я хочу испечь тебе торт завтра. Будешь? Или лучше вафли?
На деле она не пекла так давно, что едва ли вспомнила бы хоть один рецепт, но в эту минуту все это не являлось важным. Ничего не являлось, кроме него – воображаемого любимого мужчины рядом.
Райна прикрыла глаза, улыбнулась – мягко, нежно.
– Я знаю, что ты больше любишь торты. Но я могу сделать вафли с кремом… или сгущенкой.
Ее рука ласково поглаживала не матрас – его невидимые пальцы.
– Кури… Я не против. Мне дым не мешает.
Ничего не мешает.
И он курил. Лежал рядом и курил. А еще смотрел на нее с любовью в серых глазах – смотрел, не отрываясь. Тепло, с глубоким, самым нужным в мире чувством. Ее Ааарон…
В эти минуты по ее щекам текли слезы, но Райна не видела их – не чувствовала.
– Ты ведь будешь сегодня спать со мной, да?
Тишина; мягкие кивки цветка Медеи справа.
– Всю ночь? И не отпускай, ладно? Прижми, как вчера…
И я буду спать. Буду спать всю ночь.
Если воображаемый любимый что-то и говорил, то его никто не слышал.
– До самого утра, ладно? Мне так тепло с тобой. Не уходи. Не уходи.
Никогда не уходи.
Только рядом с ним она отогревалась, расслаблялась, делалась мирной.
– Мы переплетем пальцы… Так люблю, как пахнет твоя кожа.
Ее затылок, совсем как тогда – в зимнюю ночь, – гладили невидимые теплые мужские пальцы.
– Как хорошо, когда ты рядом. Хорошо…
В эти странные моменты, лежа в одиночку на террасе под ясным ночным небом, Райна чувствовала, что кому-то нужна в этом мире.
Глава 3
Ее мозг оплетал паутиной непонимания тот факт, что Джокер то применял силу, то вдруг становился мягким, полностью человечным – интересовался ее мнением, даже прислушивался к нему, кивал. А иногда будто срывался с цепи – приезжал в три часа ночи, требовал открыть ему дверь и даже грозил вырезать по одному соседей, если Райна не послушается.
Райна открывала, потому что боялась. И тогда ее называли «хорошей».
Он начал следить за ней с их первой встречи: если шла в спортзал, присылал смс «откручу твоему тренеру голову», если в магазин – «не забудь купить шампанского и на меня тоже. Люблю Грандо», если на работу – «не вздумай флиртовать с начальником». Казалось, что чертов Джокер везде – за спиной, за каждым углом – разлит, как окись азота, в воздухе. И куда бы ни поворачивалась голова, Райне мерещилась выезжающая из-за поворота белая Лунди.
Она стала ненавидеть белые машины.
В один из приездов он нагло заявил:
– Сниму тебе квартиру, будешь жить в ней. Ждать моего звонка, быть «готовой».
Что означало «быть готовой» не пояснил – мастурбировать в его отсутствие двадцать четыре часа в сутки, чтобы мочь принять мужской член тогда, когда он вздумает скользнуть внутрь?