Тогда Зорин купил Гране матерчатый костюм, пальтишко и картуз. Вечером Гранина мать принесла учителю 5 рублей, остальные просила обождать и заплакала: «В кабак поволок отец Гранькины обновки, спасибо, люди отняли». На другой день портной упал Илье Порфирьевичу в ноги, вымаливал прощение, а заодно пятиалтынный опохмелиться и обещал «уважить» учителеву просьбу.
Как бы там ни было, но Граню Бородина отправили с попутчиками в город. Мальчишка в матерчатом костюме и новых лаптях отвечал так бойко, что удивил экзаменаторов.
Желание учителя сбылось. Его ученик закончил гимназию и стал готовиться к сдаче экстерном за университет.
Еще не закончилась гражданская война, когда Евграфа Васильевича демобилизовали из Красной Армии и вызвали в Наркомпрос. Его принял сам Луначарский, долго глядел близорукими глазами на загорелого, широкоплечего командира и спросил:
— Преподаватель гимназии и коммунист? Знаете, как нам такие нужны?
Под стеклами пенсне пряталась улыбка. Он снова, будто примериваясь, посмотрел на Бородина.
— Недавно закрыли один монастырь. Землю отдали крестьянам, а нам — здания, этакий миниатюрный городок. Надо там организовать школу. Губоно временно послал туда выдвиженца Скворечню. У него университетское образование, но нет нужного опыта… Думаю назначить заведующим вас.
— А у меня нет университетского образования, — резко возразил фронтовик.
Человек за столом мягко улыбнулся.
— Сразу будете два дела делать. Руководить школой и заканчивать университет. Справитесь?
В Наркомпросе Бородин получил приказ о назначении, все остальное — кадры, оборудование, учебники, деньги — должен был дать губоно. Но в обнищалой за войну губернии было мало денег, еще меньше оборудования и совсем не нашлось для новой школы преподавателей. Приезду Бородина обрадовались, дали сотню советов, но почти ничем не могли помочь.
Заведующая губоно, низенькая подвижная женщина, внушительно сказала:
— Нас могут спасти две вещи — инициатива и самодеятельность, товарищ Бородин.
Однако Бородину было этого мало. Тогда заведующая не очень охотно проговорила:
— Здесь гостит у родственников преподавательница института из Питера. Химик, биолог, знает французский. Муж и сын у нее погибли на войне, она долго болела, врачи рекомендуют ей поехать в деревню. Вот не знаю, согласится ли она — в Абанер.
А подумав, заведующая вспомнила, что приходил просить работу музыкант Яснов-Раздольский.
— Этот, кажется, к вам не подойдет. Странный очень и требовательный. Дайте ему хор, ансамбль, чуть не оперу!.. Да и артист, не учитель.
Евграф Васильевич в тот же день разыскал Яснова-Раздольского и Наталью Францевну. Клавдия Ивановна пришла к Бородину сама по объявлению в газете.
Евграф Васильевич приехал в Абанер, когда монастыря уже не было, но не было и школы второй ступени. Кто знает, сколько трудов, усилий, «инициативы и самодеятельности» пришлось потратить здесь фронтовику!.. Чем больше он делал, тем больше оставалось несделанного, неотложного. И это несделанное, неотложное тяжелым грузом ложилось на плечи заведующего.
Осенним дождливым вечером из разбитой телеги, которую кое-как тащила исхудалая кляча, вылез хромоногий парень в красноармейской шинели, вскинул за плечи котомку, спросил у ребят: «Где тут шкрабы заседают?» и поковылял на костылях в канцелярию. Движения у него были резкие, угловатые, в черных глазах горел недобрый огонь, и вся фигура хромого напоминала колючий репейник.
— Безногих принимаете? Или, может, калек вам не надо? — приступил он к Бородину.
Тот пристально посмотрел на вошедшего и так же резко ответил:
— Принимаем не по ногам, по уму.
— Экзамены заставите держать, документы потребуете?
— Обязательно.
— Вот все документы!.. — вытащил он из кармана справку госпиталя с оборванным углом.
— На фронте был?
— А то не видите?.
— Комсомолец?
— Да.
Бородин понял: фронтовик с характером, спуску ему давать нельзя.
— Вот что, парень, нос не задирай. Садись и рассказывай по порядку.
Тот, видимо, не ожидал такого тона, повел плечами и не очень охотно уселся. Рассказывал он скупо. Приехал из марийской деревни Агытан-солы, теперь там коммуна Йошкар-сола. Мариец, коммунар. Живет вдвоем с бабушкой. Отец с матерью умерли от тифа, тогда он, Яков Чуплай, бросил школу, подтаскивал на стекольном заводе песок. Сколько классов кончил? Земское трехклассное училище да год учился в высше-начальном. Бил беляков под Питером. Ранен.