Глаза у Гурьяна налились кровью.
— Н-не замай!.. Я стою на платформе Советской власти, а ты кто? Контра! Говорю — вон!..
— Молодец, Гурьян!
— Давно бы его в шею!
— Вот тебе и председатель! — зашумело собрание.
Лавочник махнул рукой и, словно наблудивший кот, озираясь, стал пробираться к двери.
— Ну вас со всем! Сам не останусь!.. Долго мне лошаденку запрячь?
А нахлобучив шапку, обернулся с порога.
— Еще попомните Захара!
— Подопри дверь с той стороны! Мимо нас почаще! — пустил вдогонку Корнеич.
Все опять засмеялись, а когда смех умолк, стало непривычно тихо.
— А теперь чего? Нового председателя выбирать? — спросил кто-то.
— Зачем нового? Кончать пора, — поднялся бывший фронтовик. — Доклад прослушали и вроде резолюцию приняли — Захару по шапке. Представители не обижаются? Ну, и ладно.
ПРОРАБОТКА КОРОВЫ
Сережа никогда не думал, что педуклон отнимет столько времени, Валька говорил «уйму». Назар Назарович был неумолим, требовал описания прослушанных в первой ступени уроков, заставлял разрабатывать учебные планы, переписывать кучу вопросников.
Когда пришла пора давать пробные уроки, Скворечня долго перелистывал тетрадь, хмурился и наконец поручил Сереже провести урок во второй группе на тему «Корова».
— Да что вы, Назар Назарович! Чего я буду целый час о корове рассказывать? Лучше по арифметике тему дайте.
Губы Скворечни недовольно вытянулись.
— Вы, кажется, сами не понимаете, о чем просите, и ничего не усвоили из моих лекций. При комплексной системе не может быть урока арифметики. Могут быть навыки счета, связанные с темой. За что же я вам удовлетворительный балл поставил?
Отчитав ученика, Назар Назарович захлопнул папку и дал некоторые советы. Побеседовать с детьми о внешнем виде животного, выяснить, где живет, чем питается, что дает человеку корова.
— Вы, кажется, рисуете? Наглядное пособие подготовьте. Творчества побольше и, разумеется, старания. О ваших способностях мне все уши прожужжали. Если их окажется недостаточно, приходите вечером на консультацию. А сейчас, извините, тороплюсь…
«За что он меня не любит?» — подумал Сережа, не пошел на консультацию и, как умел, стал прикидывать план урока. Живет корова в сарае, питается соломой, сеном, летом — травой. Дает человеку молоко, сыр, масло. Еще о чем? Внешний вид? Черная, белая, рыжая, пестрая. С рогами и хвостом. Бывает без рогов, тогда ее зовут комолой.
В учебнике для чтения второй группы был рассказ, как у Буренки родился теленок, она облизывала его и сердито мычала, когда кто-нибудь заходил в сарай. Но уж очень маленький рассказ. Валька смерял пальцем: полтора вершка.
— Что я делать буду на уроке? — опечалился будущий учитель.
На большом листе он нарисовал бурую корову с теленком, а на другом — кувшин с молоком, масло и сыр. Потом составил план беседы, в котором сам был не очень уверен, и понес Назару Назаровичу. Тот похвалил рисунки и жирным крестом перечеркнул план. В нем не было предполагаемых ответов учеников, клички коровы и теленка, а в разделе, чем питается корова, не значились жмых и корнеплоды.
Сережа без особого труда переделал план, и хотя на нем теперь была виза Скворечни, юноша по-прежнему сомневался в успехе и тревожился накануне урока больше, чем перед докладом в Старом Абанере.
Закончив подготовку, Сережа улегся спать пораньше, а план положил под подушку, чтобы Валька как-нибудь опять не вытащил.
Учительница химии развернула свежий номер районной газеты.
— Смотрите, товарищи, нашего Зорина стихотворение «Мечта»! Ну-ка, о чем он мечтает?
Клавдия Ивановна придвинулась к Наталье Францевне и через плечо заглядывала в газету, старушка, учительница начальных классов Анастасия Власьевна, с умилением покачивала головой.
— Очень хорошо! Мне бы никогда так не написать.
Клавдии Ивановне стихотворение тоже понравилось, но Наталья Францевна сказала:
— Школьные… детские стихи. Но искренне, от души.
Был день практики. Преподаватели второй ступени собрались в начальной школе на пробные уроки выпускников, В окна учительской, похожей на купе вагона, пробивалось солнце. Яркие лучи играли на пожелтевшей таблице умножения, на стареньком глобусе в углу, на лицах девочек, бегущих от грозы, которые испуганно глядели с картины.