Я чувствовала, как дрожали его руки, и как дрожала я сама, то ли от страха перед неизведанным будущим, то ли от охватившего меня странного чувства.
— Не знаю… Я не знаю, Элис. Я совсем ничего не знаю.
С каждым словом, с каждым новым глухим «не знаю» его голос становился все тише и тише. Я теряла опору и проваливалась куда-то на совершенно ватных ногах, пока руки Тоби скользили по моей спине, а губы касались волос и горящего лица.
— Но пока мы здесь… все ведь будет… в порядке? — бормотала я, путаясь в словах.
— Да.
— Тогда давай останемся…
Здесь.
Навсегда.
И мы остались. Слились в поцелуях, будоражащих кровь; в прикосновениях, жгущих до боли; в бессмысленном шепоте и оглушительном шорохе ткани. Искали спасения не в себе, а друг в друге. Жаждали раствориться — в дыхании на шее, в пальцах, скользящих по коже, в чем-то неуловимо большем, чем просто желании. Такого не случалось прежде. Ни разу я не чувствовала подобного — этой отчаянной потребности слиться с кем-то, раствориться в нем, лишь бы сбежать от одиночества и собственной пустоты.
Мы рухнули на кровать, хрустнувшую под нашими телами десятками бумаг, но это не могло отвлечь нас друг от друга, как не мог отвлечь и звук повалившихся на пол книг.
Зато отвлекло другое — пальцы Тоби, коснувшиеся кожи в том месте, где чернел знак.
И это отрезвило меня.
Я резко вывернулась, соскочила с кровати и отступила. Сердце колотилось в груди, щеки горели. Мне стало невыносимо стыдно оттого, что я все испортила, но стыд за собственное тело, испещренное знаками нарушенного договора, был куда сильнее.
С опаской я все же обернулась.
Тоби не двинулся с места и сидел теперь, опустив голову и сжав кулаки так, что побелели костяшки.
— Прости, — только и выдавил он. — Я не должен был…
— Нет, — пробормотала я, рискнув шагнуть ближе. — Нет, все в порядке, дело не в этом. Я просто… — Язык не поворачивался выдать глупую правду, потому я сболтнула первую же ложь, пришедшую в голову: — У нас же встреча. С Альфредом.
— Завтра утром, — глухо ответил Тоби. Он несколько секунд внимательно смотрел на меня и отвел взгляд. — Да, ты права.
Он отвернулся и принялся медленно поднимать с пола упавшие книги и складывать их на тумбу. Я теребила край кофты, наблюдая за ним. Часть меня умоляла промолчать, забыть, сделать вид, что все в порядке. Но другая — та, что так устала от бесконечной лжи и жаждала хоть немного искренности и честности — все же рвалась наружу.
Слова застревали в горле, горели под ребрами, прямо за черными линиями нарушенного договора. Я зажмурилась от того, насколько глупо звучала настоящая причина, и быстро выпалила:
— Это из-за Хейруви.
Тоби медленно поднял взгляд. В его глазах явно читались замешательство и удивление. Я замотала головой и попятилась. Глупость. Глупость. Какая же глупость. Резко дернув рукав кофты, я задрала его, демонстрируя тянувшиеся вверх от локтя узоры. Пару секунд Тоби просто смотрел на мою руку, а потом перевел все такой же растерянный взгляд на мое лицо.
— Я знаю.
— Знаешь, да, но… Знать и видеть — это разные вещи. — Я отвернулась, обхватила себя руками и отступила к окну. Метель словно только усилилась и заволокла весь город белой пеленой. — Неважно. Не бери в голову.
— Если тебе станет от этого легче, — проговорил Тоби, — я уже видел их.
— Видел? — Я обернулась.
Тоби кивнул и коротко улыбнулся.
— И уже дважды вынуждал лекарей забыть о них.
— И?.. — Поколебавшись, я сделала шаг к нему. — Ужасно, да?
— Нет. — Он запнулся и на секунду отвел взгляд, заставив меня занервничать. — Они… подходят тебе.
Я не сдержала нервный смешок и с болью выдавила:
— Издеваешься?
— Они — часть тебя, Элис. Часть твоей истории.
Покачав головой, я провела пальцами по краю кофты и шагнула вперед, медленно расстегивая пуговицы. Тоби заметно напрягся, но не опустил взгляд с моего лица, даже когда я позволила ткани соскользнуть с плеч.
— Тогда смотри, — прошептала я, облизав пересохшие губы. — Посмотри и скажи это снова.