— Но…
— Ты сказала, что любишь меня.
Я сама не заметила, как в моих глазах застыли слезы. Только теперь я осознала, какой идиоткой была, как глупо повела себя, поверив в его честность и искренность. Нет, я должна была понять это еще тогда, когда он во всем сознался, когда сказал, что с самого начала использовал меня в своих целях, а не верить в сказки о том, как я ценна для него, и уж тем более в какие-то там чувства.
Это была только маска, иллюзия, а на деле за ней все это время скрывался холодный и расчетливый Тобиас Хоффман, заставивший поверить ему, проникнуться теплом и… любовью?
Каждое спланированное действие вело его сюда. Как вело и меня. Маленькую. Наивную. И глупую.
— На! Забирай! — Я взмахнула рукой, будто могла одним лишь движением избавиться от этой проклятой магии. А Тоби ловко переплел наши пальцы и притянул меня к себе. — Подави… сь.
Мой рот накрыли его губы. Я попыталась отстраниться, но Тоби прижал меня ближе в странном прикосновении, совсем не похожем на поцелуй. Из моей груди, — нет, очага! — словно потянулось нечто небольшое и очень горячее. Оно стремилось вверх, обжигая горло, коснулось корня языка и прокатилось по нему к самым губам, чтобы сорваться с них и покинуть мое тело.
Тоби отстранился. Его пальцы невесомо соскользнули с моей руки. Сердце бешено колотилось, а в груди все сжималось от несправедливости, обиды и боли. Мне совсем не хотелось смотреть на него, но я не могла не заметить, как сверкнули его глаза вовсе не из-за бликов или отражений света. По радужкам растеклись совсем несвойственные им переливы голубых и сиреневых красок, напоминая акварельные пятна. Бензиновые разводы… Потоки магии?
Я не успела разобрать. Не успела ничего сказать или сделать, когда Тоби открыл замок, распахнул входную дверь и вдруг замер.
Ветер ворвался в комнату, засыпав его рубашку мелким снегом, а он продолжал стоять, опустив голову. Возможно, собирался хотя бы извиниться? Но нет, его лицо побледнело, словно он увидел нечто ужасное. По моим рукам пробежали мурашки, но вовсе не из-за холода, а из-за осознания.
Мы оставили Виктора совсем одного.
И теперь он лежал за дверью в луже крови, застреленный в голову той самой пулей, которую Рейнар называл велением Богов, а его руки были по-прежнему стянуты титановыми браслетами.
Не знаю, сколько еще мы могли так стоять, молча, не отрывая от него глаз, если бы не пронзительный вопль, разнесшийся в тишине пустых и холодных улиц. Это уже сам Рейнар корчился от боли, лишившись телесной магии, когда она перешла к Тоби, и теперь метался по парку перед нами, то приобретая человеческие очертания, то вновь становясь дымом, клубы которого беспорядочно дергались в стороны, пытаясь обратиться в конечности.
— Помоги мне, — прошептал Тоби, тяжело сглотнув.
Он медленно опустился перед Виктором, стараясь не смотреть на кровь, залившую все крыльцо и стекавшую по ступеням, хотя не смотреть на нее было практически невозможно. Едва ли не наощупь он нашел кнопки браслетов и зажал их с двух сторон. Только этого было мало. Чтобы расцепить их, требовался еще один человек.
А я медлила.
Какая-то часть меня и вовсе хотела отказаться. Бросить его тут разбираться со всем в одиночку. Он ведь уже получил от меня все, что хотел. Использовал в своих целях. А дальше… пусть как-нибудь сам справляется. Ему ведь так нравится решать все самому!
— Элис!
Метания Рейнара стали куда спокойнее, крики затихли, а его тело почти собралось обратно из черных дымовых лоскутов. Возможно, это был наш единственный шанс поймать его…
Сдавшись, я резко присела рядом с Тоби, окинув его взглядом полным ненависти и разочарования. Убеждая себя, что делаю это ради кого угодно, но только не ради него.
— Мог хотя бы не притворяться так сильно, — с болью бросила я.
И быстро нажала на кнопки, измазав пальцы в чужой крови. Браслеты щелкнули и сразу распались, чтобы вновь свернуться в небольшие пласты металла на ладони Тоби. Он собирался что-то сказать, растерянно глядя на меня, но Рейнар наконец смог принять свой истинный вид и зарычал.
— Вы!.. Вы хоть понимаете, что творите?! Вы все испортите!
Он стоял всего в десятке шагов от нас, отчаянно скалясь, его тело подрагивало, будто магия больше не подчинялась ему, и он едва мог поддерживать человеческий облик. Лицо искажалось от боли и ярости, но в глазах то и дело мелькало что-то напоминавшее страх.