Каждый смешок звучал с надрывом и скорбью, и я вдруг поймала себя на том, что почему-то перестала бояться. Он больше не походил на прежнего Рейнара, при одной мысли о котором, я готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не испытывать парализующий тело страх. Теперь он больше напоминал того мальчишку из легенд, о котором говорилось в учебниках, младшего брата Иргема, но вовсе не наивного и глупого юношу, каким его выставляли, а повзрослевшего и сломленного, переполненного тоской и печалью.
— Людям свойственно извращать историю и подменять правду на приятную им ложь, — тем временем сухо проговорил Рейнар. Он все еще смотрел на надгробные плиты, хотя я была уверена, что обращался ко мне, ведь не мог не заметить моего присутствия. — Брату и без того удавалось становиться всеобщим любимцем, куда бы он ни пошел, а магия усилила эту способность, позволив создать его собственную реальность… выгодную лишь ему одному.
— Значит, вся история, дошедшая до наших дней — ложь? — рискнула спросить я. — Эраз не был убийцей, не обманывал, не пытался забрать магию…
— Эраз жаждал избавиться от этой проклятой магии! И даже успел передать мне ее часть, прежде чем… — Рейнар замолк и, оторвав взгляд от надгробий, посмотрел прямо на меня. — В какой момент человек становится богом?
Я не знала, действительно ли он обращался ко мне или попросту рассуждал, но в любом случае ответить мне было нечего.
— Когда получает непомерную власть? — хрипло продолжил Рейнар. — Когда из-за нее перестает видеть в других — людей? Когда ставит себя выше остальных и считает их лишь средством достижения цели?
— Человек не может стать богом, — тихо пробормотала я.
Рейнар вновь отрывисто рассмеялся, отчего у меня внутри все похолодело.
— Скажи это мальчишке с источником. Сейчас он — бог воплоти. Тот, кем не смог стать я, тот, кем не желала быть Мирелла и тот, кем был брат… Нельзя допустить, чтобы все повторилось.
Последние слова зазвенели эхом, слившись с голосом в моей голове. Рейнар вдруг направился ко мне, вытянув руки вперед, и я уперлась спиной в стену, затаив дыхание. Нет, хоть он и вел себя иначе, хоть на нем и были титановые браслеты, хоть во мне уже и не было магии, которую он прежде пытался забрать, я все равно боялась. Вжалась в холодный и мокрый камень, почему-то даже не пытаясь сбежать.
«Помоги».
Рейнар остановился напротив и протянул мне сцепленные браслетами руки. Голос Миреллы так и засел в голове, повторяя бесконечное «помоги-помоги-помоги». Пальцы сами нашарили кнопки и надавили на них. Но ничего не произошло.
«Чтобы освободиться, преступнику понадобится не две, а три чужие руки!», — вспомнились слова Альфреда, а следом за ними и сказанное Тоби:
«Или две руки и зубы…»
Рейнар хищно улыбнулся, явно обо всем догадавшись. Его челюсти разомкнулись, — с отвратительным хрустом распахнулись так широко, что мои собственные зубы свело от боли при одном только взгляде на это отвратительное зрелище, — а потом с еще более ужасающим треском сомкнулись обратно.
Браслеты со звоном упали на каменный пол и свернулись в тонкие металлические пластины. Я зажмурилась, проклиная себя за то, что поддалась велению чужого голоса и наверняка в очередной раз все испортила.
И почувствовала, как ледяная рука сомкнулась на моем запястье.
***
Голос Шер доносился сквозь бархат окутавшего меня дыма. Я не чувствовала ни Рейнара, ни собственного тела. Я стала дымом — плотными клубами, зависшими где-то под потолком возле комнаты с панелью управления генератором, где Шер и Джейден безуспешно пытались достучаться до Маркуса. Я видела его отрешенное лицо, видела, с каким пренебрежением он смотрел на них, продолжая сжимать в руке сферу, внутри которой магия растекалась многоцветными переливами и бурлила, словно вскипая.
— …ты ведь знаешь. Ты должен бороться, — пыталась Шер вновь и вновь. Она, как и Джейден, не шевелилась, наверняка скованная телесной магией, но радовало хотя бы то, что Маркус не пытался убить их, как тех блюстителей у входа, а значит, у нас, возможно, все еще был шанс уговорить его.
«Нет никаких шансов», — прозвучал насмешливый голос в моей голове. И я даже не сразу поняла, что он принадлежал Рейнару. — «Магия обнажает все пороки. Мальчишка уже ощутил вкус безграничной власти и теперь не сможет от нее отказаться».