Я замерла посреди комнатки, не зная, что делать. Абени тоже проснулась, ещё бы, обычно по ночам в деревне стоит полная тишина, разбавляемая только птичьими криками. Сестра во все глаза смотрела на меня, в лунном свете, проникающем в окно, её лицо и белый пух волос светились нереальным наземным светом.
— Ния, бегите! — закричала бабушка Эбел из соседней комнаты, и тогда я всё поняла. Они пришли за Абени. — Спасай сестру!
Я подбежала к Абени, схватила её за руку и потянула к двери. Мы выскочили на улицу как раз в тот момент, когда убийцы начали ломать переднюю дверь. Вокруг дома к нам уже кто-то бежал, и мы со всех ног помчались в другую сторону.
Мы бежали мимо домов наших соседей, перелазили через невысокие заборчики до тех пор пока не выбежали к озеру. Лезть в заросли, растущие возле воды, было опасно, в Ньясе очень много крокодилов, поэтому мы побежали вдоль берега к тому месту, откуда всегда отплывали на промысел наши рыбаки. Абени несколько раз упала, и я, в конце концов, подхватила её на руки и понесла. Добежав до места, я на мгновение остановилась и прислушались — за нами никто не бежал. Несмотря на это, я понимала, что нужно спрятаться. На берегу лежали перевёрнутые лодки, поставив сестру, я попробовала приподнять край одной, чтобы мы могли спрятаться под ней, но у меня не хватило сил. Пришлось бежать к лодкам, лежащим возле густых кустов буркеи. Спрятавшись в тени за пахнущим озерной тиной боком лодки, мы затаились, и тогда я поняла свою ошибку. Нужно было прихватить из дома одеяло, чтобы накрыть им Абени. Её светлая кожа и волосы слишком сильно выделялись даже в темноте. Паника захлестнула меня, когда я услышала где-то поблизости негромкие шаги. Шепотом я велела дрожащей сестре лечь на землю, потом стянула с себя рубашку и накрыла её сверху. Сама я легла рядом с ней, боясь, что наша общая дрожь раскачает лодку. Мы замерли, боясь шевельнуться.
Кто-то вышел на берег и принялся расхаживать между лодками.
— Ния! Выходи, не бойся.
Меня пронзило чистым восторгом. Это был голос отца! Он пришёл, чтобы помочь нам!
— Ния, дочка, вы с Абени должны выйти ко мне.
Боясь, что рядом могут быть убийцы, пришедшие за сестрой, я тихо подползла к носу лодки и осторожно выглянула. Отец стоял в центре площадки, освещаемый лунным светом. Он оглядывался по сторонам, а когда обернулся... Оказалось, что у него в руке был большой тесак.
И тогда я всё поняла. Его внезапный приезд, нежелание даже посмотреть на Абени, а потом и ночные события. Он продал дочь. Рассказал убийцам, где можно раздобыть альбиноса, мало того, сам приехал с ними, и теперь подло зовёт меня, желая побыстрее добраться до Абени. От ужаса у меня перехватило дыхание, хотелось вскочить, закричать, что он предатель и сам даже хуже тех убийц, но вместо этого я посильнее прижалась к сестре и затаилась.
Он звал меня снова и снова, и с каждым разом его голос становился всё злее. Я слышала, как он начал яростно переворачивать лодки и порадовалась, что мы не под одной из них. Потом я поняла, что он приближается и меня охватила паника, Абени под моей рубашкой тихо захныкала — так сильно мои пальцы сжались на её плечах.
— Эй, Руд! Нашёл их? — голос одного из убийц остановил отца на полпути к нашей лодке.
— Нет, но они не могли далеко уйти.
— Брось, нам надо сваливать. Деревенские там с дубинками собрались, грозятся нас отделать, если не уберёмся.
— Да плевать на них! Надо найти её!
— Руд, их больше, а у нас кроме тесаков ничего нет. Пошли, вернёмся позже.
Когда они ушли, я не верила нашему счастью, сжав сестру в объятиях, я рыдала, как никогда раньше, а она вытирала мне слёзы своей белой ладошкой.
Несмотря на спасение, мы до рассвета просидели в своём убежище, дрожа от холода и страха, что убийцы вернутся. А утром рыбаки отвели нас домой, где нас встретила заплаканная бабушка Эбел.
Оказывается, когда трое охотников за альбиносами вломились в дом, они просто отпихнули бабушку с дороги. Она упала, а потом, стоило убийцам побежать за нами, бросилась по соседям. Она плакала, умоляла их помочь и смогла собрать целую толпу, которая и выгнала чужаков из деревни. Вместе с моим отцом.
Следующая неделя была для нас настоящим адом. Мы боялись, что они вернуться, но уже с серьёзным оружием, и не спускали с Абени глаз, а на ночь мы с ней уходили спать к озеру, в одну из старых лодок, стоящих в зарослях буркеи.
Когда приехали люди из Красного креста, бабушка Эбел попросила их отвезти нас в Кабангу, город, в котором была школа для инвалидов, куда начали принимать и альбиносов. Мы слышали, что школа охраняется солдатами местной армии, чтобы уберечь детей от охотников. При школе был и приют для сирот.
Меня тоже взяли в эту школу, чтобы я следила за сестрой. Там я и научилась читать и писать, там же, глядя на увечных детей, поняла, что хочу стать врачом. Я хорошо училась и смогла достичь своей цели — помогать людям и сделать жизнь Абени как можно лучше. Бабушку я больше никогда не видела, но, уезжая, я знала, что так будет. Ради сёстры я была готова на всё.
Даже сейчас я иногда просыпаюсь от бешеного сердцебиения, перед глазами так и стоит отец с тесаком в руке. В ту далёкую ночь я впервые познала, что такое настоящий ужас и отчаяние от предательства.
Доктор Нгабе резко замолчала и обессилено откинулась в кресле. Зябко передёрнув плечами, она вздохнула и посмотрела на журналиста.
Тот снова зашуршал бумажками, и, явно впечатлённый рассказом, осторожно задал вопрос:
— Как ваша сестра сейчас?
— Она умерла пять лет назад от рака кожи, — ответив, доктор Нгабе снова замолчала, явно не горя желанием развивать эту тему.
Журналист нервно пробежал глазами список вопросов, выбрал ещё один:
— Насколько я знаю, вы являетесь основателем приюта при больнице, так же вы на добровольной основе занимаетесь лечением детей-альбиносов и были одним из ярых защитников программы по ужесточению наказаний за их убийства. Вы не боитесь мести со стороны охотников за альбиносами, всё-таки это большая преступная ниша, делающая деньги на альбиносах.
Женщина посмотрела на журналиста, казалось, в её глазах загорелся огонь после его вопроса.
— Благодаря мне и ещё многим неравнодушным у нас в стране за убийство альбиноса теперь дают пожизненное заключение. Точно такого же наказания мы сейчас требуем для тех, кто не убивая несчастного, калечит его, отрубая какую-либо конечность, желая избежать большого срока. Боюсь ли я? Нет. После смерти Абени я перестала бояться чего-либо. Вся моя жизнь была сосредоточена вокруг сестры, вся забота, все мысли, все страхи. С её смертью всё это ушло, осталось только желание наказать негодяев, губящих невинные жизни. И я этого добьюсь.