- Позвольте возразить, сэр? - попытался прервать его Рот, но Кинг уже не мог остановиться.
- Каждый человек мечтает о славе. Ради нее он совершает благородные поступки. И слава дает ему лучшую из женщин. А женщина родит ему детей. Каждый человек хочет иметь деньги. Ради них он совершает и благородные и подлые поступки. И деньги дают ему лучший дом, где будет жить лучшая женщина и растить своих лучших детей. А дети еще с пеленок начнут мечтать о славе. И так без конца. Человек считает себя царем природы, а на самом деле он всего лишь марионетка в ее огромном театре, где рядом с ним на вторых ролях лицедействует прочая крупная и мелкая тварь. И поняв это, я решил навсегда устраниться из так называемой общественной жизни, ибо пособлять Природе в ее глумлении над людьми я не хочу.
Кинг замолчал, и стало тихо. Только жужжал кондиционер, беспрерывно поглощая волны горячего воздуха, втекающие через окно.
- Тогда позвольте спросить, сэр, - нарушил молчание Рот. - Что же заставляет вас жить?
- Ненависть, - ответил Кинг. - Ненависть к Природе. Я сумел раскрыть ее тайну и должен передать ее другим. Но ваши средства агитации не годятся для меня потому, что толпа не примет правды. Я воспитаю ученика, который сможет освободиться от низменных чувств, вложенных в нас Природой. Он воспитает других. Нескоро, может быть, через тысячи лет, но они создадут истинно человеческое общество, свободное, справедливое и без голода, без которого нынешнее человечество обойтись не может.
Рот терпеливо дослушал его до конца.
- Что ж, большое спасибо, сэр, за искреннюю беседу, - поблагодарил он. - В свою очередь, могу сказать лишь, что предпочитаю бороться с голодом сейчас, так как вашим терпением, рассчитанным на тысячелетия, не обладаю.
- Ну и суетитесь, сколько можете, - сказал Кинг. - Но учтите, особой пользы вы не принесете, зато Природа сведет с вами счеты. Такие, как вы, ей поперек горла и во все времена плохо кончали.
Рот вежливо поклонился в ответ.
- Всего вам доброго!
В комбайне щелкнул переключатель каналов, экран погас.
- Слепец, - сказал Кинг с грустью. Ему было искренне жаль Рота. Наивный и честный слепец.
Снова щелкнул переключатель. Кинг поднял глаза - на экране возникла мисс Гримбл.
- Сэр, во-первых, прошу прощения, что нарушила запрет...
- Оставьте, - отмахнулся Кинг. - Как там с Антарктидой?
- Вот-вот обещают дать. И еще - звонили из вычислительного центра...
Кинг ощутил сердцебиение - значит, расчет мощности взрыва готов!
- Это Джеральд, соединяйте!
- К сожалению, сэр, он не мог ждать, вы беседовали с писателем. Но все, что мистер Джеральд хотел передать, записано. Включите воспроизведение.
Качество записи было отвратительным. Прищурив глаза, Кинг с трудом стал разбирать символы.
- Напоминаю, сэр, - послышалось из динамика (изображение мисс Гримбл уже сменилось записью расчетов), - вам пора обедать.
- Не до обеда сейчас, - ответил Кинг.
От напряжения в глазах началась резь, и тогда, не просмотрев расчет до конца, он сразу перешел к выводам.
"Участие продуктов распада углеводорода марки С в термоядерной реакции, - прочел Кинг, - увеличит мощность взрыва на двадцать пять процентов".
Это немногим больше, чем он ожидал. Но сомнений в том, что осуществление эксперимента поставлено под угрозу, не осталось. Кинг разволновался. Отключил все каналы связи, хотя его должны были соединить с Антарктидой с минуты на минуту. Что он мог сообщить сейчас Рони, кроме того, что в расчетах допущена грубая ошибка? Отложить эксперимент проще всего. Теперь, когда Кинг окончательно понял, что в Рони он видит не только своего ученика, а нечто неизмеримо большее, в чем есть немалая доля тех особых надежд, которые заставляют отца принимать заботы сына как свои собственные и волноваться за него больше, чем за самого себя, он понял, что должен спасти эксперимент.
Он включил компьютер и настроил на проверочный расчет. Можно было бы обратиться к Джеральду, чтобы воспользоваться его сверхбыстродействующим "Тайфуном", но в этом был элемент риска. Если к первому расчету Джеральд отнесся просто как к курьезной задачке, то повторная просьба неизбежно вызовет подозрение. А отсюда уже недалеко до того, чтобы возникшие сомнения стали достоянием прессы, и эксперимент наверняка будет отложен.
Расчет был громоздким, но Кинг надеялся, что старина-компьютер не подведет. Тем более что количественная сторона решения его не интересовала, и это существенно облегчало задачу. Важно было узнать, возникнут ли сгустки Абицеллы при нарушенном оптимальном соотношении углеводородов в бункере; сколько их возникнет, значения не имело.
Он ввел программу расчета и все необходимые данные и стал ждать. Компьютер беззвучно переваривал формулы, ограничения, цифры. Огромная эта работа внешне ничем не проявлялась, но Кинг физически ощущал, с каким напряжением трудится машина. У него даже стеснилось дыхание и увлажнился лоб, как будто Кинг сам ворочал глыбу расчета.
Осторожно ступая, он отошел к окну, словно его присутствие могло помешать машине. Под окном, источая медвяный запах, сохли валки скошенной травы. Видно, Нокс совсем недавно прошелся здесь косой, и Кинг отметил предусмотрительность садовника, сменившего газонокосилку на косу. Нетрудно было представить, какое бешенство вызвало бы у него сейчас тарахтенье шумной косилки.
Кинг высунулся из окна и посмотрел туда, где с утра торчали шесты с телекамерами. Сейчас там было пусто. Жара заставила разбежаться всех.
"То-то поднимется возня, если эксперимент будет отложен!" - подумал Кинг.
За спиной послышался щелчок. Кинг обернулся - на панели компьютера погасли все индикаторы, а на пюпитре, как визитная карточка на подносе дворецкого, лежал бланк с ответом. Всего лишь одно слово было напечатано на нем: "Да".
Кинг тут же включил внешний канал. Служба межконтинентальной связи давно дожидалась его.
- Будете говорить с Антарктидой? - без всяких вступлений спросила девушка.
- Давайте, - деловито ответил Кинг.
- На линии мистер Кауфман.
Радостное лицо Рони заняло весь экран.
- Хэллоу, сэр Томас!
Рыжая шевелюра, щеки покрыты нежным пушком, нос в знакомых веснушках...
Напряжение, накопившееся с утра после всех разговоров и стычек, прорвалось сразу, и Кинг вдруг ощутил в носу постыдное щекотание.
- Рони! - с трудом выговорил он. - Приветствую тебя, дорогой!
- Я пытался связаться с вами, - возбужденно заговорил Рони, - но то линия занята, то вы не отвечаете...
- Знаю, знаю... Я отключал свой канал.
- Значит, вы по-прежнему сидите взаперти? И никого не желаете видеть?
- Кроме тебя, - ответил Кинг, и лицо Рони дрогнуло. - А в остальном у меня ничего не изменилось.
- А вот у меня близятся грандиозные перемены, - объявил он возбужденно.
Однако радость Рони была несколько преувеличенной, видимо, чтобы подбодрить его, Кинга. Но он уже не нуждался в поддержке, минутная слабость была позади. Теперь все его мысли подчинены делу.
- Рони, я верю, что эксперимент закончится успешно.
- Спасибо, но я не только об этом, - не унимался Рони. - Посмотрите, как вам понравится это произведение искусства? Ее зовут Сирилл.
И прежде чем Кинг успел что-либо понять, на экране появилась хорошенькая голубоглазая блондинка. Гладкие волосы (даже через экран ощущалась их шелковистость) волнистыми струями спускались ей на грудь.
- Хэллоу, сэр Томас! - приветствовала она Кинга так, будто они были знакомы целую вечность.
- Здравствуйте, детка, - растерявшись, ответил Кинг.
- Как вы себя чувствуете? - проворковала Сирилл, но Кинг ответить не успел, слова лились из нее ручьем. - Рони мне столько рассказывал о вас. Вы мне стали совсем как родной. Можно я буду называть вас дедушкой?
Кинг опешил.
- Зачем?.. Рони! - позвал он. - Рони! Да объясни же, наконец!
- Да, да! - пела Сирилл. - Как только уладятся дела с "Абицеллой", мы вылетаем на материк и закатываем такую свадьбу! Вы будете посаженным отцом, ведь вы не откажетесь, дедушка?
Она не давала Кингу раскрыть рта:
- Ах, дедушка, мне так хочется поскорее увидеть вас! Знаете, тут иногда выпадает свободный вечерок, и я начала вязать вам свитер и носки из настоящей шерсти. Вы любите натуральную шерсть? Я не выношу всю эту синтетику. Моя бабушка...