Уже темнело. Я долго и безмятежно катался по улицам. Ветер свежо обдувал лицо. Разгоряченный и взмокший, я заприметил авто, припаркованное в арке между домами. Додж вайпер. Мощный спортивный автомобиль, который в качестве топлива использует переваренные природой останки давно вымерших животных.
Нет, туши, еще давнее вымерших, чем мужчины.
Меня разобрало любопытство. Я слез с велика и протиснулся между машиной и кирпичной стеной арки. За аркой притаился крохотный дворик. Весь в черных голых деревьях, с припаркованным десятком электромобилей, тихий и безлюдный. Почти безлюдный. На скамейке сидела молодая барышня и курила. Все ее внимание приковал процесс, которым усердно занимались неподалеку собаки. Они спаривались.
Я вздохнул. Никуда от этого не деться.
Мир непрестанно следовал библейским заветам – плодиться и размножаться.
Похоже, только меня одного это не коснулось.
***
Раз уж я затронул это тему. Не хочу, чтобы у вас, туши, остались даже малейшие пробелы в образовании.
Библия. Еще каких-то полвека назад считалась самой популярной книгой всех времен. Она объемна, как живот беременной, и написана еще в ту пору, когда ни предпоссылок к Великой Бабуинизации не было, ни самого Киева. Кем она написана, не выяснено, но то, что мужчины приложили к этому руку, сомневаться не приходится.
Она содержит большое количество нравоучительных историй, главный посыл которых заключается в воспитании человеческих чувств. Руководство к тому, как человеку не скатиться в животное состояние. А в награду за это он получит почти то же времяпрепровождение, что было у моего деда – Андрея II Шуршащего. С той лишь незначительной разницей, что последователь Библии заполучит рай только после того, как превратится в удобрение для почвы.
Есть мнение, что эту самую Библию писали мужчины, недалеко ушедшие в своем досуге от дедовых развлечений. И их можно понять. Мужчин на планете всегда было слишком много. И тех, что попроще, требовалось устыдить жить на полную катушку. Ведь кому интересна непрерывная и бесконтрольная конкуренция?
В Библии сказано, что ее приверженцы, так называемые христиане, обязывались сознательно лишать себя плотских утех, поеданию вкусной пищи и желанию кому-нибудь навредить. Не в последнюю очередь потому, что просто не могли себе этого позволить. А ощущение, что лишения не напрасны, а крайне нужны и окупятся сторицей – что может быть блаженней.
Христиане и вправду полагали, что человек – не продвинутое социальное животное, а душа, закованная во временную телесную оболочку. И, удобрив почву временной телесной оболочкой, душа воспаряет. В рай, если вела себя прилично, в ад – если нет.
Разве это не чудо?
***
Мне кажется, я почти понял, почему Библия получила в древности такую сногсшибательную популярность. А все дело наверняка было в остром чувстве стыда. Его прививали умышленно, с нажимом и знанием человеческой натуры. Этим занимались откормленные, грамотные и хитрые мужички – чтобы бедные не высовывались, не лезли вверх, а сидели в своих конурах и довольствовались коркой хлеба. Чтобы стыдились, что могут чем-то походить на животных.
Ведь у животных днем с огнем не отыскать стыда проявления собственной сексуальности. Раньше, взять хотя бы времена прадеда, порицались необычные сексуальные практики, использовался аргумент об их противоестественности и ненормальности.
Это более чем удивительно. Ведь невинные животные вполне естественным образом выделывают друг с другом такие вещи, от упоминания которых люди прошлого краснели, а то и бледнели. И, с другой стороны, если противоестественное дурно, следовательно похвальным следует признать как раз «животное» поведение.
Такой вот каламбур получается.
***
В тот вечер, подойдя ближе, я заметил, что девушка сидела по-турецки, подложив под себя ноги, и вдумчиво затягивалась. В сумерках я с трудом различал ее очертания. В глаза бросалась темная шевелюра, взъерошенная, сумбурная, с резвым пучком на затылке. Будто на голове у нее примостился дикобраз.
В некоторых окнах горел свет. Иногда открывали и закрывали окна. Доносились девичьи возгласы. С первого этажа, где-то прямо за спиной, периодически раздавались короткие и отборные маты писклявого оттенка. Наверно, малолетнее чучело проигрывало в видеоигре.
Тем временем собаки предавались утехам. Пес тихонько наяривал, задние лапы дрожали, но сам он выглядел немного закомплексованным. Самка же смирно стояла, чуть раскорячившись, иногда едва слышно поскуливала, задирая к партнеру голову. То ли желая цапнуть за нос, то ли просто поглядеть на его сосредоточенную морду.