– Давай отъедем куда-нибудь в более безопасное место.
– Зачем это? – встрепенулась, – насиловать меня собрался?
– А как же без этого, – ответил. – Сюрприз мне только портишь.
– Сейчас что-то другое тебе испорчу.
– Началось…
– Так и будем торчать в машине?
– А мне тут негде больше торчать.
– Ну да, на Троещине нет для тебя безопасных мест. Впрочем, поехали к школьной площадке, там будет поменьше народу.
Туши, запомните раз и навсегда – у Иены напрочь отсутствует пророческий дар.
***
Мы немного поколесили по району. Иена односложно давала указания, где поворачивать. Всякий малолетний сброд провожал нас взглядами, не выражающими особого энтузиазма.
Наконец, мы оказались возле школы. Здание напоминало огромную букву «Н», со множеством дыр в виде окон. Стены были облицованы мозаичной плиткой, создавая рисунки цветков. С внутренним содроганием я подумал, что мог бы учиться там – в хищной среде плотоядных троещинских самок, малолетних злых крыс. Но дедова гильйотинка сделала свое дело.
Иена вышмыгнула на улицу. Я не был настроен на прогулку, но пришлось последовать. Строго приказал Люсе сидеть смирно. Догнал Иену. Запахнув чуть ли не до удушья халат, она скрестила руки и дымила.
– Уже можно начинать насиловать? – улыбнулся.
– Давай, пробуй, – сощурено глянула на меня. – Только смотри, чтоб мутатор не обломился.
– Что ж, лучше тогда отложить.
– Да. И отложить навсегда.
Мы обошли школу.
– Ты тут училась?
– Ага.
– Если я спрошу, сколько мальчиков было в твоем классе, ты обидишься?
– Даже не сомневайся. Можно подумать, я в бабушки тебе гожусь.
– Тебе нравилось учиться?
– Спрашиваешь, будто знаешь, что это такое.
Я замолчал. А Иену, между тем, пробило на ностальгию. Проходя мимо турника, рассказала, как свалилась там коленями на землю. Проходя мимо качелей, поведала, что зарыла носом, когда пыталась сделать «солнышко». Возле какого-то варварского лабиринта – сплошь спиральные трубы – заметила, что ударилась там и сломала нос.
– Да ты прямо ходячий каталог по инвалидности, – брякнул я.
Она тут же парировала, что настоящий каталог по инвалидности – это, разумеется, я сам. Точнее, содержимое моей мошонки.
***
Иена работала в лаборатории при Доме Матери. До знакомства со мной она была осведомлена о мужском роде исключительно по сперме. По ее составляющим. А они бывали, мягко говоря, не ахти какими удальцами. Свою родословную вели от дедовых братьев.
Из того многомиллионного скопища юрких сперматозоидов большая часть страдала физическим недугом, была увечна. Всяких хвостатых уродцев был пруд пруди.
Работа Иены заключалась в том, чтобы из всего этого каталога по инвалидности отобрать здоровых, целых и крепких парней. Настоящих мастеров своего дела. И заправлять их потом в искусственные мутаторы.
К сожалению, идеальных и безупречных попадались считанные единицы. Большая часть тех, что способны были к оплодотворению, имели спиральный хвостик и маленькую, куцую головку.
– Эти сперматозоиды, основная масса работяг – они похожи на спирохеты.
Она объяснила, что спирохетами называли раньше возбудителя сифилиса. Венерического заболевания, от которого сохли мозги, вяли мутаторы и гнили носы.
У спирохет подобное к сперматозоидам строение. Головка и нитевидный хвостик. Только если у мужской репродуктивной клетки хвост имеет плавные изгибы, то у спирохеты он закручен, как у поросенка. Этакий зловредный штопор.
Поскольку венерические заболевания давно ликвидированы, и живые спирохеты почили в бозе, то Иена и подобные ей лабораторные добытчики, с легкой руки именовали мои живучие и способные к оплодотворению головастики спирохетами.
Особого пиетета я в этом не почувствовал.
***
Наша прогулка могла бы длиться и длиться, болтовни у Иены хватало на десятерых. Я послушно кивал, старательно вникал, но постоянно сбивался, глядя на ее расползающийся халат. Помню еще, что руки из карманов не вынимал – чтоб можно было незаметно скрыть рвение предводителя мешочка с троянскими конями.
За разговорами мы потеряли бдительность и в итоге нарвались на неприятность. Ходили вокруг стадиона, по островками освещенной беговой дорожке. Приблизившись в очередной раз к тому извилистому железному сооружению, прозванному лабиринтом, мы слишком поздно заметили стаю самок.
Они уже поджидали нас. Первым моим порывом было сорваться в бег, но каков бы я был – мужчина, что, заметив группу молодых девушек, панически дает деру.
Не бывать этому.