Вдали стоял серебристый макларен. Посреди дороги два малолетних заморыша с косичками били лужу резиновыми сапогами.
Я подался было вслед Рупии, но Иена остановила меня.
– Пожалуйста, не иди за нами, – голос ее изменился. Это уже звучало, как мольба.
Я демонстративно хмыкнул. Очередная манипуляция. Дальше должны появиться слезы.
Иена сказала:
– Я понимаю, что своими словами только подогреваю интерес, но тебе вправду не нужно видеть, что там происходит.
– А что там происходит?
– Давай так. Ты сидишь здесь, ждешь, а когда все закончится – я приду и расскажу. Обещаю. И ты пообещай, что не выйдешь из машины. Если тебя заметят, нам всем конец.
Помедлив, я все же кивнул. Иена вздохнула. Удовлетворенно.
Как вы думаете, туши, я сдержал свое слово?
***
Выждав момент, когда две малолетние дурынды отвлеклись, тихонько выполз из машины. Иена предусмотрительно закрыла ворота. Но это мелочь для такого накачанного самца, как Андрей IV Великолепный.
Колко моросило. За домом, во дворе, раздавалась музыка. Я прижался к стене и чуть выглянул.
Поначалу я подумал, что это какой-то пикник для интровертов. На газончике, среди одиноких яблонь и цветочных кустов, Иена расположилась на корточках и курила. Перед ней, на скамейке-качели, сидела неизвестная женщина, которую сзади обнимала Рупия. Женщина сидела странно – враскорячку, раздвинув оголенные ноги, Тут я заметил, что трусиков на ней не было, виднелась коричневая плоть гениталий, будто поданных на обозрение Иены. Оттуда медленно стекала алая струйка. В выстриженной травке уже образовалась изрядная лужица.
Женщина кривилась от жгучей боли. Стоны и вскрики скрывала музыка.
Это длилось несколько минут. Кровь продолжала течь, но никто ничего не делал. Затем, резко поджав ноги и крепко вцепившись в Рупию, женщина выгнулась дугой. С нее вывалился большой вишневый сгусток, весь в розоватых, лиловых прожилках.
Зрелище мерзкое и тягостное.
***
Когда все закончилось, Иена сгребла лопатой кровавое месиво и вкинула в заготовленную ямку. Накрапывал дождь. Без устали рвала воздух музыка. Я перестал прятаться. Медленно, как сонный, подходил все ближе. Она громко шмыгала носом.
– Приперся таки, – заметив, сказала вяло. – Кто бы мог сомневаться.
Мне хотелось ее обнять. Чувствовал, что это необходимо. Но она будто выстроила невидимую стену от любых посягательств с моей стороны.
– Понравилось?
– Я не знаю, что сказать…
– Теперь у меня нет еще одной сестры, – глухо, с горечью, промолвила. И сорвалась на тихие рыдания. Прислонилась лбом к торчащему черенку лопаты. Я обернулся – Рупия все так же крепко прижимала неподвижную сестру.
Внезапно Иена схватила лопату и с размаху врезала по магнитоле. Музыка взвизгнула и затихла. Капли дождя трепали листья, впивались в землю, щекотали кожу.
Иена приблизилась ко мне, вплотную. Стояла и смотрела отекшими, красными глазами. Смотрела с ненавистью и яростью.
– Это ты виноват, – прошептала неистово. – Ты и только ты.
– Я? – растерянно потупился.
– Ты убийца! – закричала. – Если б не ты, не твоя сперма – мои сестры остались бы живы! Миллионы женщин остались бы живы! Проклятый убийца! Зачем ты существуешь? Зачем ты есть? От тебя сплошные несчастья! Ты не нужен миру! Оставь меня в покое! Оставь всех нас в покое!
Она продолжала что-то вопить. Я пятился прочь. Больше всего не свете мне хотелось спрятаться, забиться в тихий и темный угол. Мутно и шатко я добрался до доджа. Краем сознания заметил, что две малолетние кикиморы застыли, как кролики, завороженные гремучей змеей.
Не помню, сколько я стоял так, у машины – минуту или час. Пришел в себя, когда одна из кикимор больно ущипнула за ногу.
– Дяденька, зачем ты здесь? – спросила противным писклявым голоском.
– Отвали, – грозно промычал.
Еще больнее ущипнула. Я дернулся и сипло втянул воздух.
– Больно! Отвали, я сказал!
– Покажи писюн – отвалю.
Я отвернулся. В этот момент она снова ущипнула. Рыкнув от боли, я ляпнул ей по руке, а затем очень мощно, с ноги, зарядил по заднице. Она подлетела. Затем шмякнулась прямиком в лужу.
Тут же дико завизжала.
Вне себя от ярости, я вскочил в машину и вдавил педаль газа.
***
По дороге я задавил двух женщин. Если учитывать плод, то трех.
Коротконогая, как утка, простушка чапала по грязи. Не видя луж, не замечая лужи – безликое, излишне носящее черепную коробку существо.
Девка на сносях, тупо озирающаяся по сторонам.
А если припомнить всех тех, кто воспользовался услугами моего заводика с троянскими конями, то подобных женщин тысячи.