Я вернулся к Иене. Дожидаться рассвета.
***
Каждые полчаса я выходил из нашего убежища проверять, не светает ли.
С первыми лучами солнца я принялся за дело.
В алкогольном отделе взял водку, в бытовом – вату и влажные салфетки. Выволок Иену из прохлады холодильника, раздел. Целомудренно оставив лишь трусики и лифчик.
– Как же все болит, – тихо промычала. – Убей меня.
– Сейчас будет еще больнее, – предупредил, – вот тебе шарф, закуси его. Нужно потерпеть. Хорошо?
Она вяло кивнула. Не думаю, что она понимала, на что соглашалась.
И тут я принялся обливать и протирать ее водкой.
***
Практически сразу она потеряла сознание. Мне это было только на руку. Слушать приглушенные вопли – занятие не из приятных.
Вымытую, продезинфицированную, пахнущую спиртом, я без особого профессионализма одел ее в чистое белье, найденное на стеллажах, закутал в свитера и куртки – и занес обратно в камеру. Там еще накинул сверху одеял и пуховой комбинезон.
Шарф облил ядреными духами. Обмотал вокруг рта, и несколько флаконов рассовал по карманам. Вооружившись лопатой, занялся уборкой.
Сгреб в одну кучу напольный мусор, чтобы не создавать лишнего шума. Всколыхнулось облако пыли, мусор крошился и разваливался на мелкие кусочки. Жутко, что аж глаза вылезали, воняло в мясном и овощном отделах. Там расцвел пышный грибковый сад. Я выбрал ржавую и скособоченную садовую тачку. Загрузил в нее мешки с разваливающимися, трухлявыми и мерзко отдающими овощами. И вывез на улицу. Решил пока складировать у заднего крыла самолета, чтобы в будущем упрятать в лесу. Дорогу время от времени рассекали электрокары.
В течении дня овощной, фруктовый и мясной отделы были очищены.
Гораздо быстрее пошло бы дело, если б я просто сжег гниль. Но дым выдал бы меня с головой. Раскрывать свою среду обитания не входит в мои планы до сих пор.
***
Да, незадолго до того, как начать писать, Иена обрисовала реалии моего возвращения. Спирохет оставалось на миллион с лишком оплодотворений, и если жестко контролировать каждую беременную – есть шанс, что очередной мужичек таки появится на свет.
Что касается меня, то еще в преддверии Минетного Банзая радикальное крыло Женского Совета, та тройка лесбиянок, что из шкуры вон лезли, как бы скрутить меня в бараний рог, разрабатывали протокол на случай чрезвычайного происшествия. Он заключался в сковывании моего тела, кормлении через трубочки и вызывании искусственном эрекции посредством химических препаратов.
Вам это, туши, ничего не напоминает?
Протокол имел незамысловатое название – «Шланг».
***
А меня искали. Еще как искали. Вскоре после того, как я очистил гипермаркет, на дороге оживилось движение. Электрокары на небольшой скорости проезжали мимо. Неподалеку летали вертолеты, рыская местность. В последний раз меня видели перед указателем, а дальше мой след терялся.
Первую неделю заточения я и козявкой не выстреливал из холодильника.
И как хорошо, что я не успел вывезти гниль в лес. С высоты была бы заметна вытоптанная тропа от тележки.
Как припечет, становлюсь хитрым, аки черт, туши. Папа бы мной гордился. Тому, насколько далеко я эволюционировал от сибирского валенка.
***
Отдельного упоминания заслуживает моя борьба с мухами.
По истечении не одного десятка лет мухи обжились здесь и восприняли мое появление, как посягательство на их законную и облюбованную территорию.
Полчища этих насекомых облепили в гипермаркете все, что пахло и продолжало разлагаться. Жужжащий гул стоял такой, что я удивляюсь, как не услышал его еще из леса.
Если б я взял за цель убивать их поштучно, то мог бы заниматься этим до глубокой старости. Да и внукам хватило бы.
Внукам. Шуточку подогнал вам, тушули.
Но я решил поступить с ними жестче и беспощадней. Те, кто выжил после этого террора, наверняка до сих пор держат на меня обиду.
А сделал я следующее. Взял одеколон, зажигалку – и распылил огненную струю на потирающих лапки говноедов. Проще простого.
После подобной процедуры мухи превращались в скукоженные и хрустящие катышки.
***
Вполне возможно, что и пассажиры самолета превратились в нечто похожее. А именно – в скукоженные и хрустящие катышки. Застигнутые врасплох, пилоты скоропостижно перестали заботиться об их мягкой посадке. И спикировали прямиком в гипермаркет.
Великая Бабуинизация наложила свой классический отпечаток – пилоты быстро окочурились, выбросив напоследок по репродуктивному плевку, сдобренному несносным токсином.