— Гони, братка, на кордон, — выдергивая из-за голенища ноговицы нагайку, огрел он ею Захарова кабардинца. Брат оторвал плечи от лошадиной гривы, поддернул уздечку, а Панкрат не уставал стегать его коня по бокам. — Уходи отсюда, братка, богом заклинаю…
Средний из братьев встрепенулся, воткнул каблуки сапог под конские бока, с места переходя в карьер, за ним едва не над тропой взвился на лошади рассыльный Пантелейка. Еще один малолетка на рысаке распушил полы черкески, норовя не отстать от ушедших вперед. А Панкрат продолжал крутиться на крохотном пятачке, бешенными зрачками пожирая каждого упавшего с седла на землю сослуживца, он искал младшего Петрашку. Среди казаков на дороге, убитых или подававших еще признаки жизни, его не находилось, не оказалось и в камышовых зарослях между станичниками, разметавшимися в последнем боевом рывке. Из-за коричневых стеблей выскочили вооруженные до зубов абреки во главе с кровником Мусой, восседавшем на арабском скакуне. Остановившись сбоку тропы, одноногий главарь разбойников поддернул поводья, сплюнул в сторону и нагло ухмыльнулся. Сейчас он наслаждался властью над своим врагом, попавшим в бандитские силки. Ведь не только сотник Дарган, отец Панкрата, срубил троих самых близких родственников абрека — деда с отцом и с двумя родными тетками, но и сам хорунжий покалечил главаря, отрубив ему ногу выше колена.
— Вот мы и встретились, Панкрат, — покривил он тонкие губы. — Если гора с горой не сходятся, потому что они каменные, то человеку это свойственно, человек — существо суетливое.
— Если случай свел нас вновь, то почему бы нам не продолжить поединок, — ощущая, что начинает превращаться в настоящего зверя, немедленно откликнулся казак. — Прикажи своим головорезам расчистить место и приступим.
— Ты хочешь, чтобы мы померялись силой прямо здесь? — уперся руками в бока абрек.
— Лучшего места, Муса, нам сейчас не сыскать, — подзадорил чеченца хорунжий. — Надеюсь, ты не забыл, как хотел ускакать от меня, когда мы сошлись с тобой на подворье нашего дома? Тогда я успел достать тебя шашкой, штанина, вон, до сих пор пустая. Видать не отросла нога-то. Так что продолжим, Муса, ведь ты же мужчина.
— С поединком ты опоздал, казак, — с угрозой ухмыльнулся абрек, видно было, что он рассчитывал на такие обстоятельства, при которых его честь не будет затронута. — Во первых, тут не место для выяснения отношений, а во вторых, ты прекрасно знаешь, что скоро здесь будут и часовые с кордона, и русские с казаками из станицы.
— Тогда что ты предлагаешь? — ощерился Панкрат, успокаивая пытавшегося подняться на дыбы кабардинца.
— Тебе ничего не остается, как сдаться на милость победителя, — хохотнул разбойник. — Мы наслышаны о сокровищах, которые твой отец привез из похода в страну, где правил Наполеон. Вот пусть он с нами и поделится теми драгоценностями. За тебя.
— Ты в своем уме? Откуда такие сведения? — опешил хорунжий. — Даже я не ведаю, что у батяки есть, а чего нет.
— А мы знаем, потому что есть люди и у вас, и у нас, помнящие, на какие деньги Дарган выкупил дом у войсковой старшинихи, на какие содержал табуны лошадей, за которыми присматривали конюхи с пастухами, — начал перечислять главарь. — Несколько лет назад он отправил твоего брата Захара учиться в Санкт — Петербург, по нашим сведениям, за учебу с проживанием сип-сиповичи берут немалую плату. А сейчас на каникулы приехал твой младший брат Петрашка, тоже три года как в московских университетах. На все про все нужны большие деньги.
— Батяка с мамукой оплачивают учебу вырученными от продажи лошадей ассигнациями, про это тебе никто не намекал?
— Не спорю, на Кавказе лошади идут первыми после оружия, но их или разводят сами, или угоняют у ленивых, или силой отбирают у слабых. Покупают только единицы и состояния на них не сделаешь, — покривился Муса, он тут-же прищурил бесцветные глаза. — Мы считаем, что у Даргана от французского похода остались сундуки, полные золота, потому что здесь тратить сокровища не на что.