Сырники со сковороды перекочевали на огромную тарелку, кофеварку уже успели опустошить. Я села рядом с братом и начала вслушиваться в болтовню Инги. С подстриженными под каре светлыми волосами и красными губами (кто красит губы перед завтраком?), Инга казалась стильной даже после пьянки. И она явно умела удержать внимание аудитории.
Снова разговор вернулся к ее видеороликам. Главной темой канала были книги, и сейчас Инга рассказывала о будущих обзорах. Парни слушали ее с заинтригованным видом, иногда даже вставляли свои замечания. Вот что значит красивая девушка. Все вокруг вдруг превратились в знатоков из «Что? Где? Когда?», хотя вряд ли кто-то из присутствующих осилил больше половины томика какого-нибудь Кастанеды. Заговори я о Голсуорси, и меня окрестили бы заучкой и филологиней, но Инга…
— Я иногда листаю комментарии и диву даюсь, — заливалась она. — До чего у нас народ неграмотный! В четверг выложила видео и пообещала в следующий раз рассказать о Дэвиде Копперфильде. И вы знаете…
Ее взгляд вдруг упал на меня, и она заулыбалась.
— Так, эксперимент! Карина, ты только из школы. Ты знаешь, кто такой Дэвид Копперфильд?
— Знаю, — резко сказала я. — Актер такой.
Инга повела роскошными плечами и хмыкнула в чашку с кофе.
— Угу. А По — это панда из мультика.
Стерлядь с красными губами. Ей нравится унижать других, что ли?
— Не обижай мою сестренку, — неожиданно вступился Тимур. — Она книжки любит.
Инга чуть приподняла брови.
— Да, но какие…
Что ж, справедливости ради, я не самый большой фанат Диккенса, поэтому и не стала бы смотреть свысока на тех, кто не читал его романы. Да и вообще, судить о человеке по его литературным вкусам или отсутствию оных — затея так себе. Допустим, в детстве я перечитала всю серию книг об Алом Первоцвете, которого обожала мама. Я была влюблена в героев, и лишь интернет открыл для меня то, что Эммушка Орци считалась средненькой писательницей. Зато ее книги вдохновляли на борьбу с фашистами, так что…
От литературных мыслей я отвлеклась, когда кто-то сзади взъерошил мои волосы. Я повернула голову и увидела полусонного Богдана. О нем я как-то и не вспомнила этим утром.
— Дай мне сырник.
Я шумно вздохнула и отодвинула стул, чтобы встать.
— Садись. Будешь кофе?
— Буду.
— Карина, не поощряй его! — воскликнула Инга, когда я пошла включить кофеварку. — Пусть сам себе готовит, лентяй.
— Мне совсем не сложно.
Наоборот, даже приятно. Богдан вчера очень по-доброму обошелся со мной. Правда, было странно, что он внезапно исчез с вечеринки, и до этого момента не показывался. С барменом всю ночь болтал?
Как только я поставила перед Богданом пузатую желтую кружку с кофе и села рядом, Инга вновь на меня накинулась.
— Какая у тебя любимая книга?
— «Джейн Эйр».
— О нет!
— Да, не признавайся в таких вещах, — мрачно сказал Богдан, щедро поливая сырники кленовым соусом. Гадость! — Правильный ответ — Кинг.
— Кинга переоценивают.
— Ничего себе! — зашлась Инга от возмущения и даже вилкой в мою сторону махнула.
Ну не идиотка ли я? Вот кто меня тянул за язык…
— Может, мне тоже стать блогером? — подал голос Макс. — А что? Я импозантный.
Я посмотрела на него с благодарностью, потому что Инга тотчас обрушила свои стрелы на него.
— Ага, я помню твой последний проект в фейсбуке. Когда ты приделал огромный бюст к бедной жене фараона и назвал ее НеферТИТИ. Между прочим, египетский идеал красоты включал изящные бедра, плоский живот, маленькую грудь, и…
— Хватит делиться набором случайных фактов, — сурово сказал Богдан. — Мы и так знаем, что ты среди нас самая умная.
Я была готова его расцеловать. А Инга приняла подачу не поведя бровью.
— Я не умничаю. Просто мне нравится Древний Египет. Хотела бы я жить в то время.
— Было бы здорово, — вырвалось у меня. — Приходишь к Тутанхамону и говоришь: «Я сегодня прочла такой интересный папирус и сейчас все тебе о нем расскажу!»
Богдан рассмеялся, и, к моему удивлению, Инга к нему присоединилась. Наверное, не такая уж она зазнайка, раз природа не обделила ее самоиронией.
После завтрака все как-то резво разбежались. Инга с Андреем отправились в «студию», что бы это ни значило. Богдан ушел в свою комнату обрабатывать фотографии, а Тимур с Максом собирались тягать железо в спортзале. Брат попросил меня дождаться его, чтобы мы могли вместе позвонить родителям в их выходной. Проводив ребят, я вернулась в кухню, где осталась наедине с горой грязной посуды. Я вспомнила рассуждения Инги о гендерных ролях и, скрежеща зубами, принялась убирать со стола.