* * *
Из камня по трубе
Течет вода. И вытекая,
Под ноги падает тебе.
Она б хотела, потакая
Нелепым прихотям твоим,
И жажду утолить,
Она б хотела быть
И ветерком сухим,
И не забрызгать ног.
Ах! если б мог,
Но не могу
Быть рядом
И не прижать к твоей коленке ногу,
Иль к плечику плечо.
Конечно же, я восхищен твоим нарядом:
Мне нравится короткий пиджачок
И рвущаяся пуговица из петли.
Еще немного и оторвется она без нитки и иглы.
Но будет злиться!
Поверь, забрызганные юбка и сандалии,
Или рука моя на талии
Не повод на меня сердиться.
* * *
Всю ночь - попомни это! - будут ДУХИ
Тебя пытать и судорогой корчить.
От их щипков ты станешь ноздреватым,
Как сот пчелиный...
Шекспир. Буря.
Ночью хлопали двери.
И по дому кто-то ходил.
Люди ли, звери?
Леший-чертяка ли воду мутил?
Вроде, как девки пели,
Жиды на цимбалах играли,
За столом сидели
И жрали.
Было холодно, страшно.
Темень хоть выколи глаз.
Я кричал.
Я спрашивал:
«Кто там, черт побери вас?»
Видать, начитался книг, как Карамазов
В Мокром, вместо «убью»,
Кровь по столу размазав,
Сказал: «Грушенька, я тебя люблю».
А им непривычно.
Они не пьют за Россию,
Хотя шампанское отличное…
Потому что где Митя, а где Мессия.
И тут я вскочил.
Терпение лопнуло.
Стихло.
Уже не топали.
Комнаты опустели.
Закончилось веселье.
А мне все казалось,
Во сне ль, наяву,
Как смеялись
И возили на мне Бабу Ягу.
* * *
То снег, а вот теперь дожди
И в щеку холод дышит.
Так почему на улицу
Я вышел?
Все дело в этом переулке.
Там тупик.
И там кончаются
Мои прогулки.
Вот двухэтажный дом.
Второй этаж.
Из окон видно яблоню
И старенький гараж.
И если захотеть,
То можно
На двор соседский посмотреть,
Штакетником дырявым огороженный.
Туда слетаются чернявые
Со всех сторон.
И слышно, как из спальни
Говорят: «Пошли считать ворон».
* * *
Я тебе построил дом.
Говоришь, что неуютный он,
Что зимой
Холодно со мной,
Слышно завыванье вьюги,
День на половину светел,
Из фрамуги
Дует ветер,
Смотришь в зимнее окно –
Белое стекло,
И за целый день никто,
Не войдет и не подаст пальто.
Как-то
Я бежал с уроков
Мимо мертвых окон.
Ночью замело дороги.
Грузли ноги,
Я тонул в сугробе.
Весь продрог.
Выбраться не мог.
Крикнул – ты не слышишь.
На крыльцо не вышла.
* * *
Надо мною птицы,
Каркая, летают.
Пришла сука поживиться.
Пес рычит и лает.
Она глаза таращит.
Еще,
Собаки!
Бегут.
К вечеру всего растащат,
По косточкам разберут.
Ветер дует с Севера Донца.
Знай, со мной беда.
Может быть, потом, может, иногда
Ты смахнешь слезу
С белого лица.
Еще с ночи
Ветер дует с севера,
Сильный очень…
* * *
Октябрь.
Сильный ветер
Рвет листья, как будто срывает двери с петель.
А они цепляются за сучья.
И как
У Михаила Юрьевича,
По улице,
По улице…
Или щекой в кровавой лужице.
Это вам не осени
«Природы увяданье»,
Не просто сорваться, а
Сорвать и бросить
Врагам - на растерзание.
Они вгрызаются в тело,
Плюют в душу.
Мы терпим,
Но больно за Соню,
Обидно за Грушу.
* * *
Лег рано и тут же уснул,
Встал, сел на стул,
Смотрю в окно,
В заиндевевшее стекло:
Мой двор в снегу.
Всю ночь рвало, крутило и вертело.
И я был, точно на вертеле.
Вертелся.
Ветер выл, тревожа душу.
А я искал отдушину
Хоть в чем-нибудь,
Хоть в ком-нибудь.
Кому сказать: «Со мной побудь»?
Кому сказать:
«Пойми же…»
А что понять?
Что ниже, ниже.
Что падаю
Оттуда,
Сверху,
Из небес.
И вот уже решаю:
Падаль я,
Иль бес.
Тут скажут
С улыбкой халдейской,
Тыча в меня пальцем:
«Это он
Из Достоевского.
Оттуда «тварь ли я дрожащая,
Или право имею».
Эй, вы! Слышите
Стон.
Это я выворачиваю наизнанку душу –
Берите, мол,
Кушайте.
* * *
Опять под глазами черное.
Не выспался, что ли?
Печень,
Или другой недуг,
Другая болезнь
Вдруг
В меня змеей влезла
И не может вылезть.
На кухне
Меряю расстояние
От плиты
До зимнего солнцестояния.
Мне жизни мысль не дает:
Ты улетела.
И во мне твой самолет.
* * *