А денег они получили немало.
Изгибы спелых прелестей освещал горящий в углу абажур. Из патефона, стоящего на тумбочке, доносилась лёгкая музыка. Фортепиано и скрипка, ничего лишнего.
Брюнетка лежала на кровати, и всё, что на ней было надето — это кружевные чулки. Рыжая сидела рядом с ней и была полностью обнажена. Увидев барона, рыженькая улыбнулась и на четвереньках поползла по кровати в его сторону:
— Наконец-то, ваше благородие… Нам с Дашей не терпится начать…
— Я вся горю, — с придыханием подтвердила Даша, проводя рукой по своему прелестному телу.
Успенский знал, что всё это игра. Но играли девочки хорошо — и это жутко заводило. Пожалуй, тут и снадобье бы не понадобилось. Но с ним любые осечки были исключены, и клинок барона был готов к неравному бою с двумя развратными куртизанками.
— Я вас не разочарую, красавицы, — сказал Леонид, сбрасывая халат.
— О-о, — восхищённо выдохнули девушки при виде его достоинства.
Переглянувшись, они вульгарно улыбнулись друг другу, и Даша сказала:
— Чур, я первая.
— Может, мы лучше вдвоём? — предложила рыженькая, и брюнетка согласно кивнула.
Девушки поманили его пальчиками к себе, и рыжая прошептала:
— Идите сюда, барон. Мы хотим доставить вам неземное наслаждение…
Леонид с готовностью шагнул вперёд, когда у него вдруг резко кольнуло сердце. Перед глазами на миг потемнело, по телу пробежал какой-то потусторонний холод. Такое чувство, будто кровь на секунду превратилась в ледяную воду.
Стоящий в углу абажур заморгал, а затем с хлопком погас. Запахло палёной проводкой. Пластинка на патефоне резко застыла, и музыка прекратилась с противным визгом.
Девушки снова переглянулись, на этот раз без капли вожделения в глазах.
Рыженькая несмело спросила:
— Всё хорошо, барон?
Успенский опустил глаза. Он и так это почувствовал, но не хотел верить. Однако теперь он видел, как могучая башня стремительно рушится, превращаясь в никчёмный сморщенный отросток.
— Ничего страшного, ваше благородие, — проворковала брюнетка. — Идите сюда, мы всё сделаем…
— Пошли вон, — прохрипел Леонид.
Куртизанки в очередной раз переглянулись, на этот раз с недоумением.
— Вон, быстро! — рявкнул Успенский. — Бегом!
Красотки поспешно схватили свои вещи и выскользнули в коридор, даже не одевшись.
У барона затряслись колени. Он сел прямо на пол и обхватил седую голову.
Всё-таки это случилось… Он слышал, что Владимир Градов вернулся, но не думал, что у него сохранился договор. Леонид Олегович заставил себя поверить, что после смерти Александра Градова договор потерял силу или ещё что-то. Или что техника вокруг защитит от заклятия.
Самообман был успешным, но правда оказалась иной. Магия кровного договора была сильнее технологической ауры в поместье. И теперь барона постигло мужское бессилие, которое не излечить ни одним снадобьем… Более того, это проклятие настигнет и его сыновей!
— Он активировал договор, — чуть не плача, пробубнил Успенский. — Он его активировал! Как он вообще смог⁈ Он же инвалид, а Михаил в плену! — Леонид обхватил руками голову. — И что мне теперь делать? Вступать в войну на его стороне или мириться с вот этим⁈
Он воззрился на своё мгновенно иссохшее достоинство.
Да уж, выбор был непростым…
Поместье барона Градова
— Это договор не с Серебряковыми? — переспросил Никита.
— С неким родом Соболевых, — кивнул я, не отрываясь от чтения. — Поэтому и буква «Ш» на тубусе… Неудивительно, что мы подумали про род моей матери.
— Соболевы? — Базилевский сдвинул брови. — Александр Петрович никогда не рассказывал, что заключил с ними союз.
— И это вполне понятно. Потому что условия союза очень необычны. Благодаря пророчеству мой отец знал, что погибнет, и подготовился к этому. Возможно, это ещё не все сюрпризы, которые он мне оставил.
— Возможно, — сухо проговорил юрист. — Но я всё равно не понимаю, зачем он скрывал от меня это.
— Он скрывал это от всех. Судя по всему, о союзе знали только он и граф Соболев, — я поднял взгляд. — Вы расстроены, Филипп Евгеньевич?
Базилевский невозмутимо поправил воротник рубашки, не торопясь с ответом. А затем всё же сказал:
— Мне слегка обидно, ваше благородие. Я юрист рода Градовых, доверенное лицо… А ваш отец скрыл от меня столь важные вещи.
— На то были причины. Вот, читайте, — я протянул договор.
Базилевский взял документ и пробежался по нему глазами, затем хмыкнул, поправил очки и принялся читать более вдумчиво.