— Спасибо, — широко улыбнулся рыжий. — С ума сойти, я личный помощник барона! У моей воспиталки из детдома глаза бы на лоб полезли.
— Наши владения оккупированы, но гражданские по-прежнему считаются подданными рода Градовых. И они свободные люди, войска альянса не вправе ничего им запрещать. Если что-то такое встретишь — не спорь с ними, но потом расскажи, где такое произошло и чьи дружинники тебе мешали.
— Запомнил! — кивнул Артём.
— Затем отправляйтесь в города. Твоя задача — набрать как можно больше надёжных и крепких людей. Преступники и забулдыги нас не интересуют. Записывай их полные имена и паспортные данные, скажи отправляться в поместье. Как уговорить вступить в дружину — сам придумаешь, я в тебя верю. Обстановку знаешь и так.
— Конечно, знаю! Мы кучу раз обвели врагов вокруг пальца, а они только зубами могут скрипеть, — рассмеялся парень.
— Вот именно, — кивнул я. — Скажи людям, что их ждёт непростая, но честная служба. Достойная оплата, бесплатное питание, работа для семей прилагаются. Всё понял?
— Понял.
— Молодец. Можешь собираться, — сказал я.
Развернувшись, я увидел бедно одетого парнишку, который со всех ног бежал по дороге в сторону поместья. Он держался за правый бок и задыхался, но всё равно продолжал бежать.
— Кажись, случилось что-то, — пробурчал Артём.
— Похоже на то, — сказал я и отправился навстречу мальчику.
Увидев меня, тот резко остановился и чуть не упал. Лицо его было багровым, паренёк с трудом хватал воздух ртом и пытался что-то сказать. Секач и пара других дружинников тоже обратили внимание на парнишку и направились к нам.
Я сел рядом с ним на корточки и взял за плечи.
— Не торопись, приди в себя. Дайте ему воды, — повернувшись к бойцам, сказал я.
Секач снял с пояса флягу и дал мальчику. Тот сделал несколько жадных глотков и спросил:
— Вы барон Градов?
— Да.
— Там это, господин… — он указал рукой за спину. — Наших бьют.
— Что ты имеешь в виду?
— Я из посёлка, — пытаясь выровнять дыхание, ответил он. — Возле завода. Где пожар вчера был. Солдаты толтяка… то есть, барона фон Берга озверели совсем! Сегодня утром пришли и всю деревню арестовали. Из домов не выпускают. Мужиков наших бьют и хотят знать, кто пожар устроил.
— Степан Кожемяко из вашей деревни? — нахмурившись, спросил я.
Мальчик закивал.
— Спасибо, что принёс вести. Иди в дом и скажи, что я велел тебя накормить, — я встал и повернулся к Секачу. — Доложить воеводе о случившемся. Оставить шесть человек на охране, всем остальным по коням, быстро!
— Есть! — рявкнул тот.
Уже скоро отряд во главе со мной галопом скакал в сторону деревни. Мы пронеслись через блокпост Муратовых, даже не взглянув на солдат.
Через двадцать минут мы уже были на месте и убедились, что мальчик не соврал. На окраине деревни стояли автомобили с гербом фон Берга — грузовик, в котором приехали солдаты, и офицерская легковушка.
Дружинники барона находились на въезде, патрулировали единственную улицу, дежурили возле домов. При нашем приближении они напряглись. Откуда-то из переулков появились ещё солдаты, кто-то снял с плеча винтовку, и это повлекло цепную реакцию — через несколько секунд все бойцы держали оружие в руках.
Резко остановив тяжело дышащего коня, я спрыгнул на землю и спросил:
— Кто командир?
Ответом стало молчание. В тишине я чётко расслышал, как откуда-то из глубины деревни раздался вопль боли.
— Я спросил, кто командир? — я вонзил взгляд в ближайшего солдата.
В моём голосе было столько металла, что дружинник вытянулся в струнку и сразу ответил:
— Капитан Спицын!
— Сюда его, быстро, — потребовал я. — Всем остальным советую убрать оружие.
Мои дружинники тоже спешились и встали рядом со мной. Они вели себя подчёркнуто спокойно, и арбалеты у них в руках не были заряжены. Бойцы фон Берга нервно переглядывались, не торопясь опускать винтовки.
Я отыскал глазами старшего, которым оказался ефрейтор. Под давлением моего взгляда он застыл, как кролик перед удавом, а затем первым повесил винтовку на плечо и сиплым голосом приказал:
— Взвод, убрать оружие! Без команды ничего не предпринимать.
В конце улицы показался усатый офицер, который быстрым шагом спешил к нам. Он шагал прямо, как на параде, начищенные сапоги блестели под солнцем.
Недовольство офицера ощущалось издалека. Он даже не пытался скрыть неприязнь, хмуро глядя на меня из-под насупленных бровей. В руке он держал короткую казачью плётку, и это заставило нахмуриться уже меня. Этой плёткой офицер только что бил кого-то из моих людей.