В случае с Михаилом это было не совсем так, конечно. Его, наоборот, защищали от возможных опасностей.
Я направил ворона к одному из зарешеченных окон. Камера была пуста. Перелетев к другому окну, я заметил мужчину, который лежал на койке и читал. Книгу он держал на коленях, переворачивая страницы одной рукой, а второй руки у него не было. На шее темнел антимагический ошейник — такой же, как был у Тани.
Значит, вот он, мой младший брат. Выглядел он измождённым, но явно гораздо лучше, чем когда его освободили. Волосы были аккуратно подстрижены, впалые щёки гладко выбриты. По рассказам Базилевского, в темнице Муратова ему не позволяли ухаживать за собой. Но здесь, в колонии, Михаил смог привести себя в порядок.
— Что читаешь? — спросил я.
— Твою мать! — Миша подскочил на койке и огляделся. — Кто здесь?
— Тише. Я здесь, на окне.
На железной двери распахнулось окошко, и показался чей-то недружелюбный взгляд.
— У тебя всё в порядке?
— Не у «тебя», а у «вас», — ответил Михаил, глядя при этом на ворона. — Сколько можно повторять?
— Не привык я к заключённым на «вы» обращаться, — пробурчал надсмотрщик из-за двери. — С кем ты… вы там разговариваете?
— Да ни с кем. Очень эмоциональный момент в книге, вот и всё, — сказал мой брат, не спуская взгляд с ворона. — И вообще, я не заключённый, а пленник, — на его лице расцвела улыбка.
— Понятно, — буркнул надсмотрщик и закрыл окошко.
Михаил вскочил с койки, уронив книгу на пол. Подбежав к окну, он вцепился в решётку единственной рукой и зашептал:
— Володя, это ты?
— Да, брат, — ответил я. — Рад видеть.
— Я бы сказал то же самое, но вижу перед собой только птицу, — усмехнулся тот. — Зато я чертовски рад слышать твой голос! Ты где-то рядом?
— Нет, я в нашей усадьбе.
— Но как…
— Я улучшил артефакт. Связь всё ещё плохая, но я скоро это исправлю. Как ты? С тобой здесь хорошо обращаются?
— Приемлемо, — фыркнул Михаил. — Намного лучше, чем у Муратова, это точно.
— Рад слышать. Я очень хочу поболтать с тобой, но у нас мало времени.
— Да-да, всё в порядке. Перед тем как ты начнёшь задавать вопросы, дай я кое-что спрошу. Когда ты собираешься вытащить меня отсюда?
— Базилевский делает всё, что может. Мы хотим доказать, что граф Муратов нарушал правила содержания знатного пленника…
— В смысле, вы хотите это доказать? Просто вызовите меня в суд, я в самых ярких красках расскажу, что со мной там делали!
— Тебя пытали? — спросил я.
— Смотря что считать за пытки. Ногти мне не вырывали, но безвылазно держали в темноте и очень плохо кормили. Ты когда-нибудь пробовал питаться семь месяцев одной овсянкой?
— Нет.
— Не советую, — покачал головой Михаил. — Когда мне здесь принесли овсяную кашу, я чуть не кинулся на надсмотрщика.
— Мы тебя вытащим, — уверенно сказал я. — Но это не так просто. Сам понимаешь.
— Да, понимаю, — вздохнул Миша. — Грёбаная бюрократия. Надеюсь, что Рудольфик заплатит за то, что украл семь месяцев моей жизни.
— Он заплатит за всё, обещаю. А пока ты можешь рассказать мне кое-что об Очаге?
— Спрашивай.
Не успел я задать вопрос, как ушей моего ворона достиг отдалённый грохот. Глаза Михаила в это же время округлились.
— Демоны меня возьми… — прошептал он, отшатываясь от окна.
Я обернулся и увидел, как в сторону тюрьмы летит огненный шар, который с каждым мгновением разгорался всё ярче.
— К двери! — крикнул я.
Миша сорвался с места. Я еле успел поднять ворона в воздух. Через мгновение шар разнёс стену соседней камеры. Вспышка осветила сумерки, и обломки кирпичей полетели во все стороны. Гром эхом прокатился по округе, и вслед за ним раздались крики охранников на вышках.
Я посмотрел в ту сторону, откуда прилетел шар. На море стояло небольшое судно — похоже, что огонь вели именно с него. Судя по всему, это была магическая бомбарда, и целились именно в камеру Михаила. Немного промахнулись, но следующий выстрел наверняка попадёт в цель.
Ворон по моей воле ринулся вниз, пролетел через разрушенную стену и выбитую дверь соседней камеры. В коридоре стоял тюремщик с отвисшей челюстью. Откуда-то из коридоров слышались крики, заключённые из других камер стучали по дверям, требуя выпустить их.
— Выпусти Градова, быстро! — приказал я.
Надсмотрщик едва не потерял сознание, увидев говорящую птицу. Он отступил и врезался спиной в стену.
— Бегом, это приказ! — рявкнул я.
Тюремщик кивнул и схватился за связку ключей на поясе.
Я вылетел обратно на улицу и увидел, как в нашу сторону летит ещё один снаряд.