Вряд ли Миша успеет выбраться из камеры.
Я тут же отправил птицу навстречу снаряду.
Когда они столкнулись, всё исчезло.
Глава 9
Паутина
с. Михайловка
Поместье барона Успенского
Прошлой ночью
Машина подъехала к крыльцу ровно в полночь. Успенский с облегчением взглянул на стены родной усадьбы и обратил внимание, что в гостиной на первом этаже горит тусклый свет. Будто забыли выключить одну из настенных ламп. Какого демона слуги жгут электричество?
Леонид с трудом сглотнул. В горле стоял привкус желчи — всю дорогу его мутило от унижения и страха. Он чувствовал себя загнанным зверем, которого окружили охотники.
С одной стороны, ему было стыдно за собственную подлость, за то, что он предал род Градовых. Александр Петрович был великим человеком, а теперь он мёртв — и в этом была часть вины Успенского.
С другой стороны, он боялся, что если (или когда) граф Муратов узнает о согласии Леонида снова помогать Градовым, на него обрушится вся мощь альянса.
Отказаться поставлять ресурсы он тоже не мог — того требовал договор. Владимир Градов оказался жёстким человеком, чего Успенский никак не ожидал от юноши, которому едва перевалило за двадцать.
Да и в любом случае, оставлять позорное проклятие в действии было нельзя — ведь после смерти Леониде оно перейдёт на сыновей…
Со всех сторон ловушки. Никогда в жизни барон не ощущал себя таким беспомощным.
Эти мысли не давали покоя. Успенский точно знал, что ему предстоит тяжёлая бессонная ночь, и даже снотворное вряд ли поможет.
Водитель открыл дверь, и барон вышел из автомобиля. Моросил холодный дождь. Леонид нахлобучил шляпу и запахнул пиджак, но порывы ветра всё равно пробирались под одежду.
Дворецкий открыл двери и с поклоном принял шляпу, а затем шёпотом протараторил:
— Ваше благородие, в доме гости.
Прозвучало это так, будто слуга предупреждал барона о смертельной опасности.
Леонид Олегович замер, чувствуя, как капли дождя стекают по шее за воротник. Горло сдавило, во рту появился кислый привкус. Кем бы ни был ночной визитёр, с чем бы ни приехал — это вряд ли порадует барона.
— Кто? — выдавил он.
— Он не представился, господин. Но у него кольцо с гербом рода Муратовых.
Успенский ощутил, как по спине пробежал холод. Такое чувство, будто змея скользнула вдоль позвоночника — та самая змея, что обвивала меч на гербе Муратовых.
Сердце колотилось так, что Леониду показалось, будто его вот-вот настигнет приступ. Он скинул обувь, схватил дворецкого под локоть и прошипел:
— Что ему нужно? Он сказал?
— Нет, господин, — вздрогнув, ответил слуга. — Он приехал несколько часов назад и сказал, что будет вас ждать. Мы не посмели отказать.
— Он один?
— Да.
Успенский сглотнул и отпустил руку дворецкого. Заметил, что пальцы дрожат, а ладони вспотели. Вытерев их о брюки, он поправил пиджак и сказал:
— Никого к нам не впускать. Включите подавитель магии в подвале. На всякий случай.
— Как прикажете, ваше благородие, — поклонился дворецкий, всё ещё держа в руках мокрую шляпу.
Пройдя через анфиладу комнат, барон задержался у зеркала. Поправил волосы, чтобы скрыть залысины. Пальцы по-прежнему дрожали, а в глазах стоял страх.
Когда он вошёл в гостиную, то никого не увидел. На миг ему представилось, будто человек Муратовых сейчас возникнет у него за спиной и полоснёт кинжалом по горлу. Или ударит заклинанием, которое мгновенно оборвёт жизнь.
Заклятие будет столь сильным, что технологическое поле поместья не сможет противостоять ему… А подавитель магии не успеют включить.
Леонид мотнул головой, прогоняя эти жуткие непрошеные фантазии.
В просторной комнате горел лишь один светильник. Гостиная была затянута полумраком, будто паутиной гигантских теневых пауков. Успенский слышал, что бывают такие разломные монстры.
— Здравствуйте, ваше благородие, — раздался вежливый голос.
По коже Леонида Олеговича вновь пробежали мурашки. Тёмный силуэт отделился от стоящего у окна кресла, и человек вышел на свет.
Успенский узнал его, и это не добавило барону радости.
— Здравствуйте, — прохрипел он и прочистил горло, — Альберт Андреевич.
Советник Игнатьев улыбнулся и слегка поклонился.
— Мне пришлось долго вас ждать. Что-то случилось по дороге?
— Дождь, — барон с трудом сглотнул.
— Да, конечно. Дожди порой мешают. Из-за них можно даже опоздать на решающую битву, — продолжая улыбаться, сказал Альберт.
Успенский ничего не ответил. А Игнатьев поправил тонкие кожаные перчатки и указал на кресло: