А после этого, если война затянется, у Генриха начнут кончаться патроны и снаряды, солдаты останутся без жалованья, что неизбежно уронит их боевой дух. Его бойцы могут начать дезертировать или даже бунтовать.
Альянс по-прежнему был силён, я не строил иллюзий по этому поводу. Но в то же время он был уязвим. Очень уязвим. Их единственный шанс — решить всё одним мощным ударом. Муратов прекрасно это понимал, поэтому я не сомневался, что он искал способы укрепиться.
И самый очевидный вариант — найти других союзников. Тех, кто сможет поддержать тылы или занять Карцеву, чтоб освободить Чёрный полк и часть войск фон Берга. Или иным способом помочь альянсу одержать верх.
Так что я не удивился, когда заметил всадника, спешащего ко мне стороны усадьбы. Отвернувшись от марширующих по дороге лучников, я отправился навстречу гонцу.
— Ваше благородие! — выкрикнул он, останавливая коня. — Воевода просит вас к себе. Срочная и важная новость. Никита Сергеевич сказал, наш Очаг под угрозой!
— Неужели? — хмыкнул я. — Кажется, я догадываюсь, в чём дело.
Вскоре, когда я подъехал к казарме, мои догадки подтвердились. Никита вышел навстречу и протянул мне письмо.
— Кто доставил? — спросил я.
— Деревенский парень. Неизвестный дал ему денег и попросил принести.
— Тайное послание? Как любопытно, — сказал я. — Ты уже прочитал?
— Оно было не запечатано, — чуть смутился Добрынин.
— Всё в порядке, — отмахнулся я и развернул бумагу.
«Баронесса Плахова была у Муратова. Ритуалисты атакуют ваш Очаг».
Вот и всё. Одна строчка, написанная обычными синими чернилами через трафарет. Тот, кто отправил письмо, позаботился о том, чтобы остаться инкогнито. Даже не использовал печатную машинку, ведь в таком случае его по разным признакам можно было бы отследить. Здесь — без шансов.
Кто же решил передать мне эту, в общем-то, неудивительную новость? Мой таинственный помощник, который подкупил Лапшина и чьи люди спасали Базилевского во время покушения наравне с моими?
Скорее всего, да.
Но кто этот человек? У кого так хорошо развита шпионская сеть, что он узнал о визите Плаховой к Муратову?
Или это тот, кто очень близко к Рудольфу?
Очень интересно…
— Тебе нужна какая-то помощь, чтобы защитить Очаг? — спросил Никита, вырывая меня из размышлений.
— Нет, — ответил я. — Меры предосторожности приняты. Чем более сильный удар по нашему Очагу попробуют нанести, тем более жёсткий ответ получат.
— Я так понимаю, что атаковать будут именно маги Муратова? Не просто же так Плахова к нему приехала. Если бы могла отомстить тебе сама, то сделала бы это.
— Наверняка. И это хорошо — если ритуалисты будут использовать силу Очага Муратовых, им это здорово аукнется.
— Рад слышать, — ухмыльнулся воевода, а затем перевёл тему: — Вчера прибыла ещё группа новобранцев. Теперь у нас достаточно сил, чтобы уверенно держать оборону, но наступать в ответ…
— Есть силы графа Соболева, — перебил я. — Враг даже не подозревает, что у нас союз. А ещё они не знают о наших новых воронах и технороте. У нас уже полно сюрпризов, и я подготовил не все.
— Что ещё ты планируешь?
— Скоро узнаешь. Всему своё время, — я слез с лошади. — Пойду работать с Очагом. Дружина вчера привезла ещё пару ядер.
— Увидимся, — Никита пожал мне руку и вернулся в казарму.
Я до вечера занимался усилением Очага и созданием новых артефактов, а затем в усадьбу прибыл неожиданный гость. Причём с приятной вестью.
В вечерних сумерках на дороге показался знакомый автомобиль. Это приехал Филипп Евгеньевич — без предупреждения, а значит, с чем-то важным, но не слишком срочным. Я отправил ему навстречу небольшую открытую карету, ведь машина не могла въехать в пределы действия Очага, а ездить верхом Базилевский не любил.
Карета остановилась у парадного крыльца, как раз когда солнце уже почти зашло за горизонт. Погода к вечеру испортилась, поднялся холодный ветер, так что я вышел на крыльцо и жестом пригласил юриста побыстрее войти в дом.
— Владимир Александрович! — Базилевский выпрыгнул из кареты и упругим шагом направился ко мне. Его обычно безупречный вид слегка пострадал от долгой дороги, но глаза горели. — Рад видеть вас в добром здравии.
— Взаимно, Филипп Евгеньевич, — я пожал ему руку крепче обычного. — Добро пожаловать. Входите, я уже велел накрыть на стол. Вы приятно удивитесь — усадьба преобразилась с тех пор, как вы были здесь в последний раз.