— Не спросите, зачем я приехал? — поправив очки, улыбнулся юрист.
— Уверен, вы и сами мне расскажете. Идёмте, сначала выпьем чаю.
А хотелось бы кофе… У меня уже даже есть пара мыслишек, как порадовать мир возвращением всеми любимого напитка. Жаль, что нет времени этим заняться.
Но ничего, всё впереди.
Мы прошли в гостиную, и баба Маша лично принесла нам чай, а также поднос со свежими булочками и вареньем из крыжовника. Запах выпечки сразу создал уютную атмосферу, резко контрастирующую с суровым холодным ветром за окнами.
— Спасибо, Бабуля, — кивнул я.
— Пожалуйста, дорогие. Филя, ты же не собираешься ночью тащиться к себе? — довольно строго спросила она у Базилевского. — Оставайся на ночь! — это прозвучало почти как приказ.
— Конечно, Мария Николаевна, — с понимающей улыбкой ответил юрист, даже не обратив внимания на то, что его назвали Филей.
Бабуля удовлетворённо кивнула и вышла, оставив нас наедине. Базилевский двумя руками взял тёплую чашку, сделал глоток и причмокнул:
— Баба Маша знает толк в чае. Этот её смородиновый — выше всяких похвал.
— Полностью согласен, — кивнул я. — Угощайтесь, варенье тоже очень вкусное.
— Спасибо, чуть позже, — Филипп Евгеньевич отставил чашку и сказал: — Ну-с, Владимир Александрович, начну с главного. Барон фон Берг оказался под серьёзным давлением.
— А разве он под ним не был?
— Сегодня его положение сильно ухудшилось, — ответил юрист, и в его глазах заплясали искорки. — Как вы и предвидели, государство крайне негативно отреагировало на его попытки уйти от исполнения решения суда. Особенно после того, как мои друзья в финансовом управлении аккуратно вскрыли его махинации с переписыванием имущества на подставных лиц и попытки спрятать ликвидные активы на счетах в… менее благонадёжных юрисдикциях.
— За границей?
— Не только. Да, часть денег он попытался увести в китайские банки, что-то перевёл в японские акции и так далее… Но все эти схемы были раскрыты. Суммы там фигурируют немалые.
Я усмехнулся. Фон Берг всегда славился жадностью и изворотливостью, но против системного подхода и доступа к рычагам власти его уловки были тщетны.
— Дворянское ведомство, — продолжал Базилевский, — получило соответствующие сигналы. И сам директор Наумов намекнул Генриху Карловичу, что подобное поведение не только незаконно, но и глубоко порочит честь и достоинство рода фон Бергов. Что продолжение этого позорного пути может иметь самые плачевные последствия для его репутации. Словом, ему настоятельно рекомендовали остановиться.
— И он остановился?
— Он задумался, — с улыбкой сказал Базилевский. — А затем я напомнил барону о вашем искреннем желании… помочь ему в этой непростой ситуации. О вашей готовности к конструктивному диалогу, — юрист взял булочку и чуть примял её пальцами, будто проверяя мягкость. — И знаете, Владимир Александрович, после недолгого, но, судя по всему, бурного внутреннего монолога, барон согласился на личную встречу с вами.
Я не стал сдерживать торжествующую улыбку, которая сама просилась на лицо. Прекрасно! Всё шло по плану. Фон Берг, загнанный в угол государственной машиной и страхом за свою репутацию, сам шёл в расставленные мной сети.
— Блестящая работа, Филипп Евгеньевич, — сказал я, приподнимая чашку.
— Профессионализм, Владимир Александрович, просто профессионализм и немного удачи, — скромно ответил юрист, но по его довольному виду было видно, что комплимент пришёлся по душе. — Встреча назначена на завтра, после полудня. Барон просил обеспечить конфиденциальность.
— Она будет обеспечена, — заверил я. — Отдохните, Филипп Евгеньевич, вы заслужили. Завтра будет интересный день.
Мы допили чай и насладились свежей выпечкой, а после этого я проводил юриста в приготовленную для него комнату и направился в кабинет.
Сев за стол, я сосредоточился, вызывая на связь Станислава. Через две минуты он ответил. Моё сознание перенеслось в ворона, а перед глазами возник образ Соболева. Он сидел у камина и начищал лежащую на коленях шпагу. Рядом на столике искрился бокал с белым вином.
— Здравствуй, Владимир, — сказал Станислав. — Тебе повезло, я как раз заменил кристалл в артефакте.
— Когда он успел истощиться?
— Мы много говорим с Татьяной. Столько месяцев вместе… Разлука даётся нам непросто.
— Понимаю. Но, как только закончится война, вы сможете пожениться и жить вместе официально, — сказал я.
— Слышу в твоём голосе нотки строгого старшего брата, — усмехнулся граф. — Ладно, что случилось? Ты-то уж точно связался со мной по делу.