Дракон взревел, задёргался, пытаясь высвободиться. Лёд трещал, но держался.
Это был мой шанс. Последний.
Я вобрал в себя всё, что осталось. Всю силу Очага. Всю волю. Всю ярость. Всю любовь к тем, кого защищал.
В моей поднятой руке появилось острое, длинное копьё из самого чистого льда, сиявшее изнутри.
Я метнул его.
Оно пронеслось по воздуху беззвучно, оставляя за собой мерцающий шлейф. И вонзилось точно в то место на груди дракона, где под чешуёй билось его сердце.
На мгновение воцарилась тишина. Дракон замер. Его огромные, горящие серым пламенем глаза уставились на меня с выражением почти что недоумения. А затем из его пасти вырвался оглушающий рёв. Рёв смертной агонии.
Я упал на колени, полностью опустошённый. Силы покинули меня. Я едва держался, упёршись ладонями в липкую землю. Перед глазами плыли тёмные пятна.
Я видел, как дракон, всё ещё объятый ледяными оковами, медленно начал валиться набок. Его падение было подобно обрушению горы. Огромное тело рухнуло на растерзанное поле боя, подняв тучу пыли и пепла.
И в тот же миг впереди бездыханным мешком рухнул главный призыватель. Смерть дракона ударила по нему через магическую связь и выжгла всё нутро, убив на месте.
Это увидели кирасиры Муратова, охранявшие его. Даже отсюда было заметно их потрясение, но их командир не растерялся. Они видели меня, видели, как я сразил дракона. Но также они видели, что я отдал на это все силы.
Раздался приказ, и кирасиры бросились вперёд. От топота их коней дрожала земля подо мной.
Я мысленно, из последних сил, приказ Очагу:
«Купол!»
В ответ — тишина. Пустота. Очаг не откликнулся. Его сила была исчерпана до дна, отдана мне для последнего удара. Помощи ждать было неоткуда.
С огромным трудом я поднялся на ноги. Ноги подкашивались. Рука дрожала, когда я вытащил свою шпагу. Я принял боевую стойку, глядя на несущихся всадников.
В этот момент над полем битвы прозвучал новый звук. Звук горна, зовущего в бой.
И я, и несущиеся на меня кирасиры инстинктивно повернули головы туда, откуда донёсся звук.
В первых лучах рассвета показался строй всадников. Они неслись галопом, и впереди всех скакал знакомый силуэт на белом жеребце. На ветру развевалось знамя с гербом Соболевых.
Конница графа обрушилась на кирасиров Муратова, как ураган. Столкновение было ошеломляющим и сокрушительным. Соболевцы бились с яростью людей, которые знали, что решают исход битвы.
Кирасиры Муратова, застигнутые врасплох, были быстро перебиты или обращены в бегство.
И тогда по всему полю, с разных сторон, послышались тревожные, отрывистые сигналы рогов Муратова. Сигналы к отступлению.
Их атака захлебнулась. Их главный козырь был повержен. Войска альянса начали откатываться, отступать под прикрытием своих артефактов.
Битва была выиграна.
Ко мне подскакал Станислав. Его доспехи были забрызганы кровью, лицо сияло от возбуждения. Он осадил своего могучего коня и с широкой улыбкой воскликнул:
— Я смотрю, у вас здесь была весёлая ночка, Владимир! Я успел вовремя?
Я глубоко вздохнул, с трудом распрямляя спину. Боль и истощение накрыли меня с головой. Я оглядел земли вокруг усадьбы, изрытые взрывами и усеянные телами, на труп дракона, на отступающего врага.
— В самую нужную минуту, Станислав, — мой голос прозвучал хрипло и тихо. — Благодарю. Но… — я перевёл взгляд на горизонт, где уходили силы Муратова. — Война только началась.
Глава 19
Перелом
Лесная дорога, петляющая среди холмов, казалась бесконечной в предрассветной темноте. Экипаж графа Муратова подпрыгивал на колдобинах, скрипя рессорами. Внутри, в бархатной полутьме, освещаемой лишь тусклым кристальным светильником, царило гнетущее молчание.
Альберт сидел напротив своего господина, сохраняя невозмутимое, почти сонное выражение лица. Но внутри он был так же бодр и внимателен, как хищник, наблюдающий за жертвой.
Ночью они проезжали относительно недалеко от владений Градовых и видели, как западный горизонт озарялся вспышками, и доносился приглушённый, но не умолкающий грохот.
Симфония разрушения. Музыка, которую Альберт слушал с большим удовольствием.
Исход битвы пока был скрыт пеленой дыма и неразберихи. Но сам факт, что сражение затянулось, говорил о многом. Градовы держались куда крепче, чем кто-либо мог предположить.