— Остальные комнаты?
— Ну-у-у-у… я только фантики выкинула, — призналась Страйк, по-детски надувая губы. — И банки с бутылками. Это ничего?
Арабелла тяжело вздохнула — ну точно мать непоседы, который в очередной раз накосячил прямо у неё на глазах.
— «Чего», — буркнула огненная, — но разбираться с этим мы будем уже потом. Сейчас главное, чтобы у твоей подруги было приемлемое место для ночлега.
Гвен показала нам большой палец и сверкнула идеальной улыбкой.
— Насчёт этого не волнуйтесь: всё сделано в чистом виде!
Глава 11. Адаптация.
Что же, в моём пребывании на новом месте было целых два… нет, три… да, целых три плюса — огромных, как самомнение Анхелла.
Прежде всего, это шикарный вид из окна. Живя в замке Льюиса, — как интересно, что я этот замок так и не стала воспринимать «своим», кстати, — я то и дело поднималась на высокие донжоны и смотрела на расстилающийся впереди пейзаж. Места там были великолепные, а благодаря искусственному тепловому режиму — ещё и вечно в цветении. Одно удовольствие наблюдать за жизнью всяческих букашек-таракашек и охотящихся на них птиц с мелкими грызунами.
Потом, попав в дом Анхелла, — и, кажется, в мой дом тоже, учитывая количество там моих вещей, — я поняла, что этого простора мне не хватает. Коттедж был замечательным, честное слово. Но вот уже не посмотришь из его окошек на полюбившиеся просторы — в городке их попросту не было. Там либо соседи напротив, либо соседи по бокам, либо что-то вроде редковатого подлеска сзади.
Никакой свободы духа, короче говоря.
Теперь же, оказавшись на верхних этажах Башни Супергероев, я словно вернулась в ту самую свободу духа; жаль, что о свободах тела и памяти говорить пока ничего нельзя было. Открывающиеся виды заставляли что-то во мне тоненько трепетать. Как крылышки бабочки, что невесомо дрожат при легчайшем ветре.
Смотря на пейзаж из огромных окон, я хотела научиться летать. Крылья там за спиной отрастить или, — что было более вероятно, — раскурочить Льюиса на его шикарные ботинки. А может и у Гвен плащ отобрать: как-то Чудевочка говорила в интервью, что он может летать без неё. Иначе, учитывая, сколько раз Гвен теряла красную тряпку в боях, она бы на новых плащах разорилась.
Говорю же, она мне напоминала помесь Доктора Странного и какой-то супергероини из старых комиксов. У Доктора такой же плащ был, я точно помнила. Только вот тряпка Гвен, несмотря на всю свою продвинутость, бронебойность и умение летать, всё-таки оставалась бездушной вещью; у Доктора же это было что-то магическое, вроде Искусственного Интеллекта, запертого в ткани.
Ар-те-факт, так-то.
Наверное, мне бы нравилось летать. Только самой или при помощи каких-то артефактов; полёты в самолёте или хотя бы в той же карете Льюиса у меня не вызывали никакого восторга. Дело было в моём стремлении к контролю: что с самолётом, что с каретой он был вне моих крепких рук.
А доверять собственную безопасность машине… ну, такое это дело. Неблагодарное.
— Карета, мда, — я пожевала губу, хмуро смотря на панорамный пейзаж. — Интересно, от неё там вообще хоть что-то осталось после взрыва…
За транспорт я всё ещё чувствовала вину. Искренне считаю, что знаменитая Чёрная-Чёрная карета почила исключительно из-за моей самоуверенности и неумения просчитывать риски. Тут можно очень долго распинаться о том, что всё-всё учесть невозможно даже при наличии гения Льюиса или сил Анхелла, — а у меня не было ни того ни другого, что очень печально, — но мне было стыдно, несмотря на самоувещевания.
Такое ощущение, что «смерть» Чёрной-Чёрной Кареты была как плохое знамение. Начало конца!
Но это я преувеличиваю, ясное дело.
Дальше, что там по плюсам… второй плюс, очень жирный — это наличие хорошего кофе. Кофемашинка у Арабеллы и Гвен оказалась выше всяких похвал; хотя внутренний дурачок подначивал меня нажать на кнопку для приготовления запрещённого американо, я вполне успешно сопротивлялась этому недостойному порыву.
Я же даже американо не пью — какой смысл?.. только машинку сломаю. Но попробуй это объяснить внутреннему дурачку! Ему-то интересно переступить через запрет и «глянуть, а что будет, если».
Хорошо, что с возрастом ты учишься всё меньше и меньше делать глупостей, на которые тебя этот дурачок подначивает. Вот помнится в подростковости я частенько отхватывала из-за выполнения тех самых «что, если». Теперь, будучи мудрой, — а также лелея шишки на лбу от граблей из пословицы, — и взрослой, я знала, когда надо сказать «стоп».