Честное слово, иногда мне казалось, что она только на них и живёт. Как ни посмотрю на Гвен — всё время жуёт эту гадкую сладость. Удивительно ещё, что в народе о любви Чудо-Девочки не знают, учитывая, в каких количествах она поедает эти батончики и пьёт энергетики из неоновых банок.
— Так я специально не палюсь, — хихикала в ответ на моё удивление Гвен, сюпая очередным энергетиком. — Я прочитала, что эти продукты могут нанести вред человеческому здоровью, так что не показываю, что они мне нравятся. Даже покупаю всё по ночам, когда встретиться с кем-то нереально…
Я тогда пожала плечами.
— Меня же ты встретила.
— О! Ты вспомнила?
— Вроде того… помню, что мы были в магазине и что ты не могла ничего оплатить, а потому попросила меня. Но каких-то подробностей нет.
— М-м-м-м… — Страйк плюхнулась в кресло и вытянула ноги; дело было в общей зоне на этаже Гвен и Арабеллы в Башне в первый день моего тут пребывания. — Там были задеты чувства и привязанность, так что неудивительно. Насколько я поняла из бумаг Льюиса, твоя память потеряла именно эмоциональную составляющую воспоминаний. Остальное вроде как тронуто не было.
— Знаешь, это и так много. Люди — эмоциональные существа.
Она тогда развела руками и извинительно улыбнулась. На зубах у Гвен были шоколадные липкие крошки, но почему-то мне не показалось это отвратительным; больше Страйк напоминала ребёнка, чем непутёвую взрослую.
В общем, память моя была как старая дырявая простыня: где-то помню, где-то нет. Как и сказала Гвен, у меня оставались какие-то ассоциации из прошлого, не связанные ни с чем эмоциональным.
Не очень много — просто потому, что человек в общем завязан на эмоции, да и серость с обыденностью собственных будней нет никакого смысла фиксировать в черепушке. Но для меня даже унылые воспоминания о вечерах перед телевизором в обнимку с тарелкой попкорна оказались драгоценными.
В этих воспоминаниях я проводила вечера не в замке Льюиса, а в доме Анхелла, в гостиной. Да, я была одна; попкорн на вкус казался пенопластом без соли, масла или специй; шоу оказалось унылым настолько, что под него можно было только спать. Но даже таких никакущих осколков мне хватило чтобы понять: Льюис моим мужем всё-таки не был.
Или был. Но тогда мы вместе вообще времени не проводили, да и жила я в другом месте. Сколько бы я ни пыжилась, сколько бы ни напрягала мозг, а вспомнить «унылый день» в замке у меня так и не получалось. И вывод здесь напрашивался только один.
Не очень приятный для меня, если честно. Ведь надежда-то теплилась до последнего… да ладно, она до сих пор продолжала теплиться у меня в сердечке. Потому что очень мне хотелось верить, что всё происходящее вокруг — не более чем недопонимание.
Огромное! Но недопонимание.
Конечно, Оливия, обманывайся дальше.
В любом случае, были в подобной «волшебной амнезии» и свои плюсы. К примеру я, понимая, что Льюис что-то натворил с моей памятью, — ну потому что глупо было думать, что её я потеряла из-за «удара Сверхчеловека», особенно учитывая все оговорки Гвен, — не могла на Лу злиться. Как бы… злость — это же эмоция, и вызывается она в ответ на какое-то притеснение. Которое, в свою очередь, тоже довольно эмоциональная штука…
А поскольку я, как бы помягче выразиться, памятно-эмоциональный инвалид, то и злости не было. Ни злости, ни обиды… мне было немного неприятно, что всё это произошло со мной, однако полностью прочувствовать ситуацию я так и не смогла.
Может, поэтому я всё ещё нет-нет, да и думала о Лу, как о своём супруге. Даже если этот брак был фиктивным… но ведь то, как Льюис ко мне относился — это же было настоящим, правильно?
Наверное… одни сплошные метания, короче говоря. И никакой конкретики.
Вот на кого я злилась — так это на Анхелла. Потому что этот умник, отойдя от попойки, пришёл ко мне, что говорится, качать права и устраивать разбирательства.
Вот казалось бы: я в безопасности, Льюиса точно не будет в километре от меня минимум, — потому что в Башне помимо топовых супергероев было множество обычных «середнячков», — так что переживать-то? Но не-ет, Анхелл завалился на этаж Гвен и Арабеллы, чтобы высказать своё «фи».
Его послушать, так мы поступили не просто необдуманно, а откровенно тупо, когда переселили меня сюда. Сбылось пророчество Каучука: Анхелл хотел запрятать меня в какой-то супер-пупер бункер, о котором не знала даже Гвиневра. Подавалась эта идея под соусом разумности: если меня ищет Льюис, значит, надо меня спрятать так, чтобы никто, ничего, никогда!..