Воронцов вытащил из кармана листок, сложенный вчетверо, и подошел к генералу.
— У меня есть план. К сожалению, сегодняшнюю жертву мы спасти не сумеем, ибо не знаем, кто ей станет, но вот следующую, если таковая будет… Конечно, всех нам не защитить. Придется кем-то жертвовать. Но, на всякий случай, надо людей обзвонить, предупредить.
Глеб Егорович закурил.
— Не думаю, что твой маньяк нападет на Забалуева. Этот сам оторвет что угодно, причем безо всяких там мечей. Так что его можно исключить.
— Согласен, — Виктор развернул бумагу перед начальником. — У меня есть идея: предлагаю бросить вызов нашему неизвестному, так же, как и он нам. Назначим сами дату и время следующего преступления. Судя по всему, он любит рисковать и клюнет на нашу приманку.
Начальники отделов перевели взгляды на генерала. Тот молча изучал трещинки на полировке стола и план действий, нарисованный Воронцовым.
— Излагай, пусть все слушают.
— Итак, — капитан вновь привлек к себе внимание офицеров. — Мы пишем статью в газету про нашего маньяка, в которой предложим ему, намеками, совершить следующие преступление на Площади Сюзерена. Это символично для него, ведь он в лице нашего Управления бросил вызов самому Императору. Мы окружим площадь машинами, плюс агенты в штатском.
— А почему вы так уверены, что он согласится? — подал голос представитель пресс-службы.
Воронцов повел головой и хриплым голосом произнес фразу, которую давно мечтал сказать.
— А мы сделаем ему предложение, от которого он не сможет отказаться.
— И какое? — не унимался полковник.
— Я сам выберу жертву, и та добровольно приедет на место!
Жеглов встал и подошел к окну.
— И кто ей станет? Не жребий же кидать?! А добровольно лезть на нож, то есть меч, дурака не найдется.
— Ошибаетесь! — сказал Виктор, и генерал развернулся к нему. — Это шанс лишний раз попасть на ТВ и первую полосу. Кандидаты драться будут за эту возможность! Может, даже заплатят!
Глеб Егорович покрутил ус.
— Иди, капитан. Как будешь уверен на все сто — приходи.
Воронцов захлопнул дверь, закрыл глаза и вдохнул воздух полной грудью. Нос уловил явный аромат ванили и шоколада.
«Откуда, интересно, ветер дует? — подумал капитан. — В городе обычно пахнет только выхлопными газами. Даже озон после дождя держится не дольше двух минут!».
«Повелителем запахов» оказался ни кто иной, как владелец тележки с мороженым. Продавец протянул Виктору эскимо.
— Прошу меня простить, что ничем не смог помочь. У меня плохое воображение. Был бы я художником…
— Перестаньте себя винить, — капитан взял мороженое и протянул Деду Морозу пятьдесят империалов.
Тот убрал купюру, достал из кармана небольшую фляжку и сделал несколько глотков. В воздухе запахло вискарем. Дорогим. Воронцов потянул носом.
Следователь полюбил виски в лихие девяностые, когда на прилавки ларьков и маленьких магазинчиков хлынул поток разнообразных товаров Запада и Востока: шоколадные батончики, сигареты, ликеры, водка, коньяки и прочая продукция…
Третье воспоминание Воронцова.
Далекие девяностые.
.
Виктор схватил обшарпанную шестиструнную гитару, украшенную наклейками от жевательной резинки «Терминатор» и выскочил из дома.
Перепрыгивая через ступеньку, парень попутно прикрикнул на стоящих на лестничной клетке малолеток.
— В парадном не ссать, головы поотрываю!
На улице уже стемнело. Ребята со двора, одетые в модную вареную джинсу, уже разливали по стаканам паленого «Распутина», разложив на лавочке нехитрую снедь: хлеб, колбасу, порезанную кольцами, и полуторолитровую бутылку воды с разведенным «Юппи».
— Ворон, ну где ты ходишь?! — прикрикнул на юношу друг, протягивая стакан.
— Бухни!
Виктор опрокинул выпивку в рот и, поморщившись, закусил. Потом сел на край лавки и принялся настраивать гитару. Покрутив колки, парень зажал «второй блатной» аккорд, пробежался пальцами по струнам и удовлетворенно кивнул. Инструмент готов к работе.
— Давай «Синеву»! — загалдели пацаны.
Им, как и Виктору, почти восемнадцать лет. Впереди уже маячил строгий военный комиссар и гудел, стоящий под парами, тепловоз, который ждал бритых призывников. И каждый видел себя исключительно десантником или морским пехотинцем.