— Мда… Адамчик думал, только он сегодня удивлять будет, а поди ты… Ладно, предлагаю немного прогуляться. У меня для вас, по такому случаю есть сюрприз.
— Какой?
— Секрет.
— И ты туда же? Тут только я один говном сру, что ли? Я что, рыжий? Все остальные, в кого не плюнь, волшебные создания?
— Тьфу, да не такой секрет… Помнишь, я тебе когда-то говорил о Тайнах? Которые ты не выбрал? Вот за ними и сгоняем.
Глава 1,5. У трех сосен
— Сгоняем? Туда неделю добираться! Мы с братом все никак не можем время выбрать.
— А, Тварюшка… Вспомнил-таки? И что там тоже вспомнил?
— А то!
— Ну, это вам, неделю, если своим ходом. А со мной — обернемся за пару минут. Кстати, как ты то место для себя обозначил?
— Дождливый Четверг.
— Ха!
— Что?
— Верно! Это именно там и находится!
— Туда только через Врата Эйдоса можно добраться. А они в такой глуши. Порталов нет, самолетов нет, и поезда не ходють…
— Ну, у меня свои Врата, личные, переносные, портативные. Как тут говорят… Го. Только вот эту бутылочку с собой прихватим…
Они подошли к палатке Жучары. Он, откинув ее грязноватый полог, пригласил Риммона и Электрума внутрь. Залез следом за ними, зачехлил клапан. Практически сразу расчехлил.
— Выходите, приехали.
— Ой… Какое тут все… Никакое… — Тварюшка зябко поежился, а Иззабибель оглядев унылую мокро-серую реальность, только кивнула.
Риммон осмотрелся, и скривил губы.
— Неужели то самое место?
— Ага. Тут мой тайничок. Да, и если не хотите с местными встретиться, нужно поспешить.
— А тут что, кто-то живет? Это же прошлое, насколько я понимаю.
— Ну, не совсем прошлое. Это несостоявшееся прошлое. Конкретно, вот это место, спрессованные в кубик четверги, в которые должен был пойти дождь, но не пошел.
— С ума сойти. И чего в них такого особенного?
— Не случилось чего-то важного. Того, что было намечено к исполнению, как раз после дождичка в четверг. Рухнувшие надежды, отмененные встречи, чаяния и мечты которые никогда не будут воплощены… Все это здесь.
— И кто здесь живет? Тут ведь откровенно хреново. Я бы на третий день переехал.
— Вон видишь горы? Там живут раки. Близко лучше не подходить — освищут.
— Угу… А нам туда надо?
Раздался раскат грома, и ответ Адамчика утонул в его гуле. Риммону жутко захотелось перекрестится, и лишь титаническим усилием воли он сдержался.
— Извини, не расслышал.
— Пошли скорее. Тут даже Адамчику находиться долго опасно. Меня здесь однажды клюнул представитель местной фауны, потом неделю сесть не мог.
— А куда идти?
— Ну что за дурацкие вопросы? Вон видишь, радуга? Ага, вот та, черно-белая штука — тут считается радугой. Вот, на том ее конце как раз и есть нужное место.
Шли они очень долго несколько дней, но так как перемещались исключительно по четвергу, казалось, времени не прошло вовсе.
— Это что? Озеро?
— Ага, озеро… Это озеро Несбывшегося, такое есть в любом мире. Не помню, как зовут то существо что его напрудило… Не важно. Но это — фактически одно и тоже озеро. И если в него нырнуть, где вынырнешь — никто не знает. Но где-то вынырнешь, тут спору нет.
— И в Грязи такое есть? — У Риммона сразу родилась целая куча мыслей, как использовать эту полезную лужу.
— Пока нет. Но скоро обязательно появится.
— Нужно будет его под контроль взять. В первую очередь. А как его найти?
— Ну, вот скоро у тебя будет это, у него и спросишь.
— А не жалко отдавать?
— Ну… Вещь, не то чтобы совсем бесполезная, но я ее уже перерос. Кроме того, не уникальная, подобных штукенций пруд-пруди. Так что для моей коллекции не подходит.
— Хм… Интересно, а как ее Грязь идентифицирует? Тоже, как легендарку?
— О! — Адамчик нехорошо улыбнулся. — Увидишь. Не хочу портить себе представление.
— Ты чего задумал то? Пакость какую?
— Я? Да ни в жизнь. Я же не трикстер.
— А по-моему, как раз он.
— Вот, Локи — трикстер. Ананси — трикстер. А Адамчик — честный вор. То есть коллекционер.
— Ну-ну… И где оно?
— Где-то тут. Нужно позвать.
— Позвать? И что сказать? Зеркало, выходи?
— Нет, не так. Нужно вопрос задать, оно не сдержится, и ответит.
— Любой?
— Любой. Но начать нужно так: «Свет мой зеркальце, скажи…». Я этот пароль специально предустановил, а то оно раньше даже на риторические вопросы отвечать пыталось. Забодало вконец.
— Хм… Ну хорошо… Свет мой зеркальце скажи, где лежишь ты, покажи?
Раздался приглушенный, простуженный, прокуренный голос спившегося боцмана.
— От тебя ноль целых шестьсот четырнадцать десятитысячных кабельтовых, зюйд-зюйд-вест, якорь тебе в селезенку.
Риммон моргнул.
— Это чего было?
— Зеркальце.
— А чего оно ругается?
— А… Да метеозависимое оно. Гипертония. Тут погода всегда плохая, вот и нет у него настроения.
— А как зюйд-зюйд-вест этот найти? Здесь не то что компаса, солнца и того нету…
— Риммон, я тебя не узнаю. Строже с ним нужно быть, а совсем на шею сядет… Свет мой зеркальце, скажи конкретно, сколько шагов в какую сторону нам сделать. А то плюнем, уйдем, и пролежишь тут еще вечность. А у нас с собой ром. Бакарди.
— Тысяча дохлых акул! Так чего вы стоите! Живо, девять шагов прямо, четыре налево! Вот, камушек отодвиньте… Наливай, будем считать, что тут кают-кампания!
Под камнем обнаружился торчащий уголок рамы, обрамляющей прямоугольное зеркало примерно метр на полтора. Риммон и Адамчик, поднатужились, и вынули его под неяркий свет позапрошлого четверга.
— А я разве говорил, что дам? Я говорил, что ром с собой.
— В глотку тебе двести каракатиц, не будь крысой сухопутной! О, Адамчик, ты?! Мое тебе здравия желаю! Ты же ведь никогда паскудой не был, с чего жаждущему глоточка рома жилишь?
— Ты, когда напиваешься, начинаешь песни орать. А у тебя ни слуха, ни голоса.
Риммон строго посмотрел на Шуршулю.
— Братишка, ты чего мне не говорил, что это консалтинговое зеркало списано с корабля, к чертям собачьим, за хронический алкоголизм? Оно же явно бракованное! Такой нам информации понавыдает, мы потом вовек не распутаем.
— Я не списано, айсберг тебе в гланды!
— Адамчик, ты вот об этом подарке говорил? Может ну его? Пусть лежит тут, грезит морями.
— Да хорошая вещь… — Жучара копался в переметной суме, явно что-то искал. — Многофункциональная. И поговорить с кем всегда будет, и сложный вопрос разъяснит… Ну и собутыльник. Бери, не бойся.
— Если оно не перестанет дерзить и обзываться, я его грохну.
— Оно твое теперь, делай что хочешь.
— Эй-эй! Осторожней, пятьсот пингвинов тебе в трусы! Или семь лет несчастий захотел?
— Я придумал. Бить я его не буду. Вот приедем в замок, там найду стеклорез. И каждый день буду отрезать по кусочку.
— Ты че, че задумал? Че задумал, салага? Ты знаешь, насколько я ценное?
— Жучара, а у тебя нет случайно с собой наждачки?
— Зачем? Рот ему не заткнуть, оно со всех сторон стеклянное.
— Амальгаму его стереть к бесам.
— Эй, ну ладно! Че ты завелся, мачту тебе в… Ну… Мне, мачту, ладно. Я просто тут очень уж долго лежало, вот и накипело… Но ты вот спроси меня о чем ни будь, вот спроси!
— Как тебя заткнуть на ближайшие полчаса?
— Налить.
— А петь не начнешь?
— Да чтоб мне треснуть!
— Жучара, что ты там копаешься?
— Да тайник больно хороший. Хочу тут оставить кое что.
— Зачем? Мне давай, я сохраню.
— Ага, ты сохранишь… Пусти козла в огород. Так и так ты это место знаешь теперь, и когда припечет… Ну, по настоящему. Прибежишь сюда сам. И возьмешь.
— Что возьму?