Впрочем, особого значения это не имело. Кем бы я ни являлся и кем бы хозяева меня ни считали, прием мне был оказан самый радушный. Так что я не без удовольствия задержался на некоторое время среди горцев, изучая их интересные, заслуживающие внимания обычаи. Постепенно я усвоил их язык достаточно, чтобы, хоть и прибегая порой к помощи жестов, объясняться без особых затруднений. Ну а при первой нашей встрече с Тес-Дзиора жесты были главным способом общения.
После того как мы сообщили друг другу свои имена, он, сложив ладони, изобразил крышу над головой (я решил, что он имеет в виду селение) и, указав на юг, произнес:
— Джуаджий-Бо.
Потом он указал на Тонатиу в небе, назвав его Та-Тевари, или Дед Огонь, после чего объяснил мне на пальцах, что мы можем добраться до деревни Джуаджий-Бо за три «солнца», то есть за три суточных перехода. Я жестами и улыбкой выразил благодарность, и мы вместе двинулись в указанном направлении. К моему удивлению, Тес-Дзиора сразу помчался вприпрыжку, но, когда увидел, что я запыхался и отстал, вернулся, после чего уже соизмерял свою прыть с моими способностями. Очевидно, юноша привык бегом пересекать горы и каньоны, ибо хотя сам я и длинноног, но добраться до Джуаджий-Бо мне удалось не за обещанных три дня, а лишь за пять.
В начале нашего пути Тес-Дзиора дал мне понять, что является охотником, и я жестом поинтересовался, почему же тогда у него пустые руки? Где он оставил свое оружие?
Ухмыльнувшись, он знаком велел мне остановиться и тихонько присесть в кустах. Ждать пришлось недолго: скоро Тес-Дзиора слегка подтолкнул меня локтем и указал на двигавшуюся среди деревьев смутно различимую пятнистую фигуру. Прежде чем я успел поднести к глазу топаз, он внезапно сорвался с места и умчался со скоростью пущенной из лука стрелы.
Лес был настолько густым, что проследить за всеми тонкостями охоты я не мог, даже используя топаз, но и того, что удалось увидеть, было достаточно, чтобы в изумлении разинуть рот. Пятнистое животное оказалось молодой оленихой, сорвавшейся с места почти в тот же миг, когда Тес-Дзиора устремился за ней в погоню. Олениха бежала быстро, но молодой охотник еще быстрее. Она отчаянно петляла, но юноша, похоже, предвидел каждый ее скачок и поворот. За время, меньшее, чем занял этот мой рассказ, он настиг олениху, набросился на нее и голыми руками свернул ей шею.
Когда мы приготовили на огне одну из ляжек убитого животного, я жестами изобразил восхищение проворством Тес-Дзиора. Он тоже жестами скромно дал понять, что восхищаться тут нечем, что в своем родном селении он по скорости бега уступает многим охотникам, да и вообще, догнать на бегу олениху — не такая уж и сложная задача. Вот взрослый самец — это другое дело. Затем охотник, в свою очередь, выказал восхищение зажигательным кристаллом, с помощью которого я развел костер, заявив, что в жизни не видел, чтобы чичимеки владели таким удивительным полезным предметом.
— Мешикатль! — повторил я несколько раз — громко и с досадой.
Он лишь кивнул, и на этом мы прекратили общаться и с помощью рук, и с помощью ртов, пустив в ход и то и другое, жадно набросившись на нежное аппетитное мясо.
* * *Селение Джуаджий-Бо располагалось в одном из весьма живописных каньонов. Там проживало несколько двадцаток семей, в общей сложности — человек триста. Но, похоже, жилище в этом селении имелось только одно — маленький аккуратный деревянный дом, служивший резиденцией си-риаме. Это слово означает одновременно вождя, колдуна, лекаря и судью, поскольку у рарамури все эти четыре должности исполняет один человек.
Дом си-риаме, вкупе с некоторыми иными сооружениями, какими-то соединенными вместе глинобитными куполами и навесами на столбах, располагался на дне каньона, на берегу протекавшей там речушки с прозрачной водой. Обитатели же Джуаджий-Бо жили в пещерах, частично природных, а частично выдолбленных ими самими в стенах по обе стороны огромного ущелья.
То, что рарамури селились в пещерах, свидетельствовало отнюдь не об их глупости или лени, но лишь о практичности. Разумеется, каждый из них мог выстроить себе такой же деревянный дом, как у си-риаме, но пещеры были доступны, легко расширялись и без особых усилий превращались в удобные жилища. Внутри такая каверна разделялась скальными перегородками на несколько комнат, каждая из которых имела отдельное отверстие, пропускающее свет и воздух. Полы пещер посыпали ароматными сосновыми иголками, выметавшимися и обновлявшимися почти каждый день. Входы в пещеры занавешивали, а стены украшали оленьими шкурами, расписанными красочными рисунками. Все это делало пещеры рарамури более удобными и уютными жилищами, чем многие городские дома, в которых я бывал.