– Мне нужны лишь, – сделала паузу, устало и мягко улыбнувшись, – имена.
Волки переглянулись, гадая, почему нет магических формул, но тихо сказали имена, дабы никто не услышал, кроме меня. Взмах руки, и пещера озарилась истинным огнём – моей чистой стихией, которая выжигала всю гадость. Волки стали похожи на лисицу, но сами тоже были гигантами. Создавалось впечатление, что мы с абитуриентами мошки посреди великанов (если не брать в расчёт пушистых джиннов).
В пещеру зашел медведь обычных размеров и завалился в тот закуток, где лежал в больном обличие. Надо же, видимо, он имел возможность увеличиваться в размерах, что-то типа боевой трансформации. Любопытно!
– Всё, пора спать, завтра сложный день, – кивнула, ставя после ужина двойной полог на вход в пещеру.
Боги, каким образом в академических условиях эту компанию прокормить? Придется размещать животных в башне, ведь больше они никуда не вместятся, да и юные маги должны быть рядом со своими союзниками. Джинны пусть в верхней комнате спят, уж допрыгают туда по винтовой лестнице. Лисицу с Лисятами на этаж к Рену, у него рядом комнат хватает. А вот волков куда разместить... Да и что-то мне подсказывает, что медведь является родственной душой, соответственно, придется меховой шарик забрать. Его ещё куда-то пихать нужно… Это издевательство! Форменное! Проблемы начались с того момента, как взяла на обучение группу! Курить хочу…
Интересно, как там Эн себя чувствует? Я соскучилась по вампиру.
Но вдоволь поскучать по вампиру мне не дали: медвежий храп гулким эхом отражался от стен и мог поднять из могилы даже мертвого. Более того! Эта пушистая медвежья задница, находясь в спящем состоянии, двигалась бочком ближе к моему спальному месту. Ну, здравствуй, магическое животное! Не так я мечтала встретить родственную душу в животном мире, ох, не так.
С другой стороны, левее от импровизированной лежанки, послышалось подозрительное шуршание, это Адрию плохо спалось. Ворочался. А потом прошептал:
– Магистр Ринара, вы спите?
Совести у него нет!
– Нет, – громко прошипела, мешая отдыхать остальным.
– А когда у меня будет свой зверь? – несчастным голосом поинтересовался советник Императора.
Серьезно? А о чем-нибудь другом можно было спросить на ночь глядя? Нет, надо же сейчас прояснить данный вопрос для успокоения души.
– Прости, конечно, – зло проговорила, переворачиваясь на другой бок и нагло перелезая через тушу пушистого медведя, – но твой зверь – белый и вредный единорог, обитающий в нашей академии, просто ты никак не можешь предложить неугомонной зверюге связку. Это маги должны предлагать, но никак не животные!
– Так он же скотина! – искренне удивился Адрий, комментируя паскудный характер.
Зато я не удивилась…
– Родственная душа же, – ехидно прокомментировала, с ужасом осознавая неизбежное – тушка медведя неведомым образом подползала ещё ближе.
Остальные магические животные украдкой фыркали, то ли от новости про единорога, то ли от того, что тщетно пытаюсь отвязаться от наглого медведя. Даже находясь в состоянии глубокого сна, это существо невольно передвигалось за мной. Р-р!
– Минутку внимания, – зло рыкнула, садясь на холодный пол, – кто из моих сейчас не заснёт, тот пойдет гулять на улицу с цветиками-семицветиками и местными монстрами. Утром проверю на выживаемость: жив – хорошо, подох – ещё лучше. Теперь есть бодрствующие?
На этот раз абитуриенты усердно сделали вид дремы на грани бессознательного состояния.
Дабы не сидеть напрасно следующий день в пещере, пришлось раскрыть животным цель своего пребывания в Ведьминском лесу.
Лиса заинтересованно слушала, водя носом в воздухе, а потом вынула из припрятанного узелка с вещами прозрачный медальон с нужным цветком, только сушеным. Но в записке от артефакта не говорилось, о каком цветке идёт речь: живом или нет.
– Возвращаемся домой! – безумно обрадовалась я, откидывая волосы за плечи. В мечтах уже нарисовалась сигарета, кофе, нормальная еда и горячая вода.
Присутствующие закричали: «Ура!». Смущенную и хихикающую лисицу подхватили несколько рук и начали подбрасывать вверх, её детишки щенками крутились около нас. И лишь медведь, услышавший итог нашего пребывания, бесшумно и медленно побрел к выходу, будто сильно опечалился. Жалко косолапого стало…