Осада поселения людей не прекратилась, хотя со стороны защитникам лагеря казалось: они отбились. Навал крылатой мелюзги отвалил. Они слышали, как мерзости утолив жажду крови, уносились прочь восвояси. Но их сменили иные чудовища, обозначив своё присутствие новыми мощными рыками. Некто из них напоролся на колья во рву, иные более расторопные и прыткие перемахнули через них, и теперь им преградой выступили невысокие, но толстые и мощные стены лагеря. И в прыжок не добраться до жертв в рукотворном загоне.
— Проклятье… — осознал Глеб: последовал второй навал чудовищ мглы. — И сколько их! А последует — нас преследуют?..
Центурион подал команду своим людям. Те, кто находился на башнях, кинулись к баллистам, стреляя во мглу.
— Мимо! Мазилы… — злился Глеб.
Он единственный кто видел, что творилось меж рвом и валом близ стен лагеря. Хотя лучше бы и не знать, оставаясь в неведении. А там пространство оазиса кишело наземными монстрами. И с такими он также не сталкивался до сих пор. Те твари, что атаковали его два раза днём во время пекла — ни в счёт.
— Тут нужен гранатомёт!
Наконец некто умудрился из римских расчётов баллист зацепить монстра. Тяжёлый камень идеальной формы подобной на ядро снёс чудищу голову, угодив в раскрытую пасть.
Они стреляли, положившись на слух, и надо отдать должность точности выстрела. Затем ещё несколько тварей пострадали, а вслед за ними и защитники на стенах. Перед ними неожиданно возникли чудища.
Видеть того, как они забрались по отвесным стенам, Глеб не мог, но догадаться было несложно — когти на лапах хищных тварей ада способствовали их альпинистскому восхождению. Они достигали верха в два скачка — не все, и не всегда — чаще сваливались вниз, но не оставляли попыток добраться до столь вожделенной добычи. А там уже лакомились более проворные сородичи.
Чудищам также доставалось — пробить черепаху — щиты с лесом пик нелегко. Отряды легионеров напоминали ежей — орудовали попутно мечами, нанося короткие и разящие удары.
Глеб всё видел, а рассказать было некому и толку. Тот, кто понимал с полуслова, исчез по его вине, а иной — трясся в "дыре" одной из нор.
Твари продолжали забираться на стены. Ограждение оказалось не столь велико и не непреодолимо для них. Напирали, атакуя защитников.
Одно из чудищ бросилось на скопление воинов, проломило защиту. Ещё бы — оно обладало настоящим панцирем, покрытым окостенелыми пластинами, по краям коих торчали острые и мощные щипы. А уж клыки пасти и когти на лапах — те же мечи римлян, но кривые и ближе по остроте к опасным бритвам.
Глеб стал невольным свидетелем чудовищного зрелища: монстр разорвал, разрезав на куски парочку легионеров, разбив щиты в щепу, продолжил сминать иных воинов в "черепахе", превращая их в фарш.
Почти два десятка ветеранов превратились в прекрасное лакомство для хищных тварей.
Люди уходили со стен на башни, больше не помышляя держать круговую оборону. От манипула осталось две центурии. За одну ночь мглы они понесли невосполнимые потери.
Настал черёд когорты снабжения схлестнуться лицом к лицу с теми, кто напал на лагерь. Твари хлынули потоком сквозь незащищённые стены, полагаясь на тонкий нюх и острое зрение во мгле, добрались до ям и нор.
Что там происходило, Глеб уже не видел, как и его соратники по оружию, иные — по несчастью — гибли по своим "дырам", оказавшимися для них в эту ночь погребальными ямами и могилами.
— За мной! — приказал Глеб гладиаторам.
Центурион манипула воспротивился, пытаясь за счёт легионеров удержать прежнее построение черепахой. Не вышло, бойцы незнакомца двинули за ним, идя на верную погибель.
Подле Глеба прикрывая по бокам, шествовали два героя в шлемах-черепах и доспехах из шкур дневных адских порождений. Он не сомневался: они готовы разжиться в том же качестве оружием и амуницией из числа ночных чудищ для вооружения иных своих соратников, следующих за ними и прикрывающие их с тыла. Не то что бы уж и грозная сила, но всё-таки мобильная боевая единица — варварский отряд.
Они ворвались в "дыру" вслед за чудищем, на которое обрушился Глеб, отвлекая внимание от толмача.
Послышалась пистолетная пальба. "Гюрза" несильно помогла — пули отлетали от хвоста чудища, точно горох от слоновьей задницы. И тут же в него впились пики с костяными лезвиями — пробили чешуйчато-пластинчатую шкуру, вонзаясь в плоть.
Глеб не мог поверить тому, чему стал невольным свидетелем. Радоваться было рано. Чудище озверело в край — бросилось назад, сметая людей с пути.