— Я не слышала о кофеварках, которые позволяют выставить дату, так что этот кто-то должен был быть в доме не раньше, чем сутки назад, — предположила Туу-Тикки. — Хотя, конечно, всякое бывает.
— Ты еще не была на кухне?
— Неа. С утра я не хочу есть.
— А свой кабинет ты осматривала?
Она покачала головой.
— Я проснулась, привела себя в порядок и спустилась, вот и все. Мои трубки стояли на камине, — она махнула рукой. — Табак и спички были там же. Как ты думаешь, какая это страна?
— Мне бы знать, какая это планета, — вздохнул Грен. — И что все это вообще значит…
Туу-Тикки хмыкнула и потянулась, показав гладкие подмышки.
— Понятия не имею. Но идея собрать в одном доме пару самоубийц наводит на размышления. Кстати, а почему с легочным кровотечением ты не поехал в больницу?
Грен грустно улыбнулся ей.
— Клиническая депрессия и суицидальные намерения, — сказал он. — У меня не было ни цели, ни смысла, ни сил — ничего.
— Вот и у меня тоже, — вздохнула она. — Ну то есть я начала лечиться, а в декабре вдруг накрыло совсем. Кошка моя умерла, у меня денег не было на ветеринара, друзья мне помогли сначала, а потом все рассыпались как-то, потому что разовая помощь — это одно, а тянуть человека с депрессией постоянно — это совсем другое. Вот я и кончилась.
— У меня друзей не было, — сказал Грен. — И кошки тоже. А препараты от депрессии дали такие последствия, что лучше бы я не начинал.
Туу-Тикки положила трубку и погладила его по руке.
— Не грусти, хорошо?
— Я попробую, — улыбнулся он. — По крайней мере, я не ощущаю проблем с легкими и последствия приема антидепрессантов тоже исчезли.
— Тело поменялось? — понимающе спросила она. — У меня тоже, и сильно. Что озадачивает. Не знаю как в твои времена, а в мои медицина такого уровня еще не достигла. Если бы я была в отключке несколько месяцев, я бы на ноги не могла подняться без курса физиотерапии, а тут проснулась, подорвалась и поскакала.
— У меня должны были бы остаться хотя бы шрамы, — согласился Грен. — Ни шрамов, ни родинок, как заново слепили.
— О, ты тоже заметил? У меня не только шрамы и родинки исчезли, кстати. И волосы отросли. Я в августе побрилась наголо, жарко было очень. А проснулась — опа, у меня вообще никогда такой гривы не было. Вот досюда, — она провела ребром ладони по ягодицам, — отрастали, было дело.
— У меня просто отросли сантиметров на двадцать, наверное. Я давно ношу длинные волосы.
— И это здорово! — улыбнулась Туу-Тикки. — У тебя совершенно роскошная грива.
По комнате разнесся странный стеклянный звук. Туу-Тикки первая повернулась к большому зеркалу, висящему между камином и экраном. Зеркало пошло волнами, выгнулось, и из зазеркалья в гостиную шагнул высокий беловолосый парень в черной кожаной одежде. У него были широкие скулы, раскосые ярко-зеленые глаза, в одной руке он держал толстую кожаную папку, а в другой — тлеющую сигариллу, распространявшую вишнево-табачный запах.
Туу-Тикки развернулась в кресле, чтобы лучше его видеть. Грен встал.
— Привет, — сказал парень и сел в свободное кресло, швырнув папку на столик. — Проснулись, осмотрелись, покурили — пора за работу. Грен, сядь.
Грен опустился в кресло так резко, словно его ударили под колени.
— Представиться не хочешь? — нежным голоском спросила Туу-Тикки.
— Йодзу Ри-Онна, — ухмыльнулся он. Говорил Йодзу почему-то на русском. — Представитель заказчика. Аванс вы уже получили.
— Здоровье, — кивнула Туу-Тикки. — Так?
— Его, — подтвердил Йодзу.
— Кто ты и что от нас требуется? — спросил Грен.
Йодзу повернулся к нему.
— Терпение, терпение. Все у вас будет и все от вас будет.
— Почему мы? — Туу-Тикки снова развернулась в кресле и натянула на колени измявшийся подол. — Самоубийц тысячи, даже здесь.
— Ты хоть представляешь, где это — здесь? — поинтересовался Йодзу.
— Земля, я думаю, — пожала плечами Туу-Тикки. — Или нет?
— Земля, США, Сан-Франциско.
Туу-Тикки рассиялась улыбкой и пару раз хлопнула в ладоши.
— Ура! — радостно сказала она. — Город мечты, климат мечты.
— Для кого как, — заметил Грен. — Какой сейчас год?
— Две тысячи пятнадцатый по местному времени.
Туу-Тикки хмыкнула и задала неожиданный вопрос:
— А это которая Земля?
— Для тебя неважно, — ответил Йодзу.
— Я английского не знаю, — пожаловалась Туу-Тикки.
— Решаемая проблема.
Йодзу открыл папку и достал две небольших синих книжечки с закругленными углами. Одну протянул Туу-Тикки, другую — Грену. Грен открыл свою. Прочитал текст, всмотрелся в фотографию.
— Уууу… — протянула Туу-Тикки. — Ну ладно, в конце концов, я не обязана представляться всем и каждому паспортным именем. Он настоящий?
— Настоящий, — кивнул Йодзу. — Но это так, вишенка на тортике. О противостоянии Хаоса и Порядка как вселенских принципов представление имеете?
— Хаос всегда нравился мне больше, — улыбнулась Туу-Тикки.
— Про Дорогу между мирами знаете?
Она кивнула. Грен покачал головой.
— Ок, она, — он ткнул окурком в сторону Туу-Тикки, — расскажет тебе. На Дороге есть кабаки, таверны, гостиницы, мотели и прочее в том же духе.
— Так, — кивнула Туу-Тикки. — Дом на перекрестке?
— Вроде того, — подтвердил Йодзу.
— То есть вся эта роскошь не про наши души? — она обвела дом широким жестом.
Йодзу рассмеялся.
— Вам здесь жить. И тебе, и ему. Принимать гостей и все такое.
— Я сдохну на одной только уборке, — пожаловалась Туу-Тикки. — Сколько тут комнат-то?
— Пятнадцать, — сообщил Грен. — И пять ванных комнат. Плюс кухня.
Йодзу усмехнулся и щелкнул пальцами. Воздух перед камином зазыбился, замерцал и сгустился в семь призрачных фигур. Туу-Тикки прищурилась и спросила:
— Домовые духи?
Йодзу наклонил голову.
— Чем благодарить?
— Молоко, пиво, табак, на годовые праздники — вино или что покрепче. Ну и эмоции, разумеется.
— Я из линейки эмоциональной активности, — непонятно сказала Туу-Тикки. Оглядела Грена, словно только что его увидела. — Кажется, ты тоже.
— Именно, — подтвердил Йодзу.
Грен смотрел на духов с опаской. Они колыхались, как отражения в неспокойной воде. Рост, плотность, очертания все время менялись. Он не то чтобы не верил в духов — в глубоком космосе не бывает убежденных атеистов, — но до сих пор слышал только байки о них. Он коротко поклонился и сказал:
— Спасибо за завтрак.
Второй слева дух как-то особенно заколыхался. Грену показалось, что он расслышал слабое, словно издалека доносящееся хихиканье.
— Что делают они и что делаем мы? — сосредоточенно спросила Туу-Тикки. То ли она не впервые видела духов, то ли ее представления о мире были куда шире, чем у Грена.
— Вы — принимаете гостей. Тепло, дружелюбие, поддержка, помощь — на вас двоих. На них, — он кивнул на духов, — хозяйство. Стирка-уборка, готовка-мойка, цветы польют, постель заправят, если надо — подготовят к выходу в свет. Кровью не угощать, но можно приносить жертвы на праздники, знаешь же, какие?
— Праздники — знаю. Жертва — волосы, спиртное и все такое?
— Умница, — похвалил Йодзу. — Огонь кормить отдельно.
— Что за гости? — спросил Грен.
— Все, кто придет с Дороги, — пояснила Туу-Тикки. — А если не с Дороги придут?
— Для прочих этот дом невидим.
Туу-Тикки нахмурилась. Йодзу вздохнул и сказал:
— Курьеры, почтальоны, полиция дом видеть будут. Гостей — как когда. Левый народ с этой Земли его не увидит. Дорожники будут знать. Кстати, лечить за вас духи не будут.
— Это само собой, — кивнула Туу-Тикки. — Что нам делать, если понадобятся антибиотики?
Йодзу вытащил из кожаной папки прозрачную.
— Тут рецепты на антибиотики, обезболивающие, антигистамины, седативы — на самое необходимое. По мере устаревания будут меняться даты.
— It’s a kind of magic, — пропела Туу-Тикки. — Поняла. Итак, мы получили место, где жить, восстановленное здоровье, прислугу и оптимальный климат. От нас требуется принимать гостей. Мы не знаем города. Я не умею водить машину, а это Штаты, и не знаю языка. Чем мы можем зарабатывать здесь на жизнь?