А Толян пропал… Сгинул. Не нашли даже маяков. Мы все знали, на что идем. По статистике гибнет каждый сотый, тридцать процентов дают SOS. Толян пропал… Рядом с его именем могло появиться мое. Могло. Но не появилось. Бесшабашный, веселый парень Толян… Мой друг.
С головой погружаюсь в работу. Информации о мракобесах нет. Она закрыта для простых смертных. Кто сказал, что космодесантник – простой смертный? Завалил зачет по выживанию, буду сдавать зачет по информатике.
За окном начинает темнеть. Включаю свет, с хрустом потягиваюсь и возвращаюсь к работе. Кроме почтового индекса и сетевого адреса о Мраке ничего не узнал. Вспыхивает окошко уведомления о срочном почтовом сообщении. Читаю:
«Кир, для тебя и Шейлинки информация о нас, мракобесах открыта. Просто войди в сеть под своим именем.» Подпись – Катрин. Та-ак… Зачет по информатике я тоже завалил. Более того – попался. Меня ласково шлепнули по попке.
Вхожу в сеть под своим именем и скачиваю информацию по семейству Мрака. Неудивительно, что я засыпался. Мрак – верховный куратор Зоны. Очень высокий и очень неприятный пост. Дракон, занимающий такой пост, сам нарушает закон. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ закон. А драконий?
Роюсь в информатории. Нету закона для дракона. Есть множество поправок в человеческих законах, учитывающих особенности драконов, но последняя поправка была принята лет триста назад. С тех пор – тишина. То ли драконы живут по человеческим законам, то ли им закон не писан.
Снимаю шлем, выключаю компьютер, иду на кухню. Ужин давно остыл. Или это был обед? Суп подернулся корочкой застывшего жира. Выливаю его в утилизатор, туда же отправляю картофельное пюре. Молоко выпиваю. Молоко и пюре – со склада, а суп Шейла сама варила. Теперь обидится. Но ведь не позвала.
Толян пропал…
В спальне Шейлы нет. Не успеваю начать беспокоиться, как в стену ударяет что-то мягкое. Скорее всего, тапок. Понятно, Шейла за стенкой. Иду в соседнюю комнату. Тоже понятно. На такой узкой кровати двоим делать нечего. Сажусь верхом на стул и, глядя в злые глаза, старательно вспоминаю разговор с драконой. Потом – все, что узнал за компьютером. В мыслях все время путается Толян.
– Так и будешь колебаться между мной и драконами?
Молчу. Что на это ответить?
– Маятник!
Маятник… Справедливо. А кем мне еще быть? Для войны нужна уверенность в правоте. Есть она у меня? Нет. Вот и выбираю тактику глухой обороны. Чтоб – не навредить. Ни нашим, ни вашим. Порочная тактика по самой своей основе. Пораженческая. Нельзя победить обороняясь.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Мы – команда, – отвечаю я мысленно.
– Мы больше не команда. Драконы взялись за тебя. Завтра они тебя с потрохами купят. Давай попрощаемся по-хорошему. Я ухожу жить на метеостанцию.
– Больше ста километров!
– Два дневных перехода.
– Возьми флаер.
– Он тебе нужнее. Ты не привык ножками топать.
– Будет нужен, свяжусь с тобой по рации. Ты скажешь автопилоту, куда лететь.
– Хорошо. Спасибо. Спокойной ночи.
Надо понимать, меня вежливо просят за дверь. Вежливо ухожу, раздеваюсь, ныряю под одеяло. Получил развод. Без слез, без истерик. Интеллигентно, по-английски. Кладу руки под голову, любуюсь полярным сиянием на потолке. Полярное сияние создает ночник. Его где-то Шейла разыскала. Стеклянный шар с подсветкой, в нем три несмешивающиеся жидкости. Снизу зеленая, над ней – голубая, выше всех – прозрачная. Если его включить, жидкости меняются местами. Голубая, нагреваясь, шариками поднимается вверх. Там шарики остывают и опускаются. Но вверх поднимаются другие, их больше. Постепенно вся голубая жидкость скапливается сверху. Она мягко колышется, выбрасывает и втягивает ложноножки. А навстречу им вырастают зеленые ложноножки. Разноцветные блики бегают по стенам и потолку. На это можно смотреть часами.
Толян пропал…
Все зло от женщин. Какого черта прилетела эта Катрин? Так толком ничего и не объяснила. Все испортила и исчезла. А Шейла… Что я, по ее мнению, должен был сделать? Стрелять в парламентера? В женщину? Нет, в десант я бы с ней не пошел. Ненадежная. Верить нельзя. На порогах обманула. И с Паулой бы не пошел. Ветер в голове. На Сэконде зачет завалить – на такое только она способна. Да еще я. А с Линдой бы пошел. Зубы стиснет, глаза прищурит. Вылитая Шейла. Только без закидонов. Спокойная, ровная, уверенная. Упрямая. Черт! Не могу ее глаза вспомнить. Шейлины глаза – словно взгляд над мушкой прицела.
Дверь распахивается, врывается Шейла, закутанная в простыню. С грохотом роется в тумбочке, выдвигает и заталкивает на место ящики. Находит медальон, пытается надеть. Цепочка путается в волосах. О чем я сейчас думал? О, господи, что в десант с ней не пойду.
– Медвежонок, извини.
– Все правильно. Сама виновата. – Уходит.
Толян пропал. Одно к одному.
Завтракаем вместе. Молча. У Шейлы красные, опухшие глаза. Нос тоже красный.
– Шей…
– Так будет лучше обоим.
– Так будет хуже обоим.
– Ты опять ничего не понял! Сейчас тебя начнут ненавязчиво покупать. Я не хочу на это смотреть.
– Я не продаюсь.
– Кир, если через неделю ты сможешь это повторить, я вернусь.
Провожаю ее до флаера. Провожу диагностическую процедуру, убеждаюсь, что в памяти автопилота есть нужные карты. Проверяю, взяла ли она рацию.
Провожаю машину взглядом. Брожу по дому. Пусто.
Все! хватит нюни распускать. Космодесантник! Смотреть стыдно. Сажусь за компьютер. Перед десантом на планету десантник должен знать о ней все. Мелочей нет. Здесь драконы, не планета, но одно другого стоит.
Новое письмо. Мне от родителей Толяна. Я еще на старые не ответил. К черту! Остальные подождут.
Милый Кирьяша! Даже не знаем, как тебя благодарить. Дай Бог тебе счастья и здоровья. Тебе, и твоим друзьям драконам. Толик будет жить. Сегодня опять прилетали Артем с Шаллах, сказали что теперь точно известно: головной мозг абсолютно не поврежден. А что руки-ноги поломаны, так не беда. Вырастут новые, лучше старых. Главное ведь, чтоб головной мозг был цел.
Кирьяша, как же так получилось, что ты всех драконов поднял, даже Великого Дракона от дел оторвал, а в училище забыл сообщить. Люди же переволновались. Толик неделю как в госпитале лежит, а ваши все его искали.
Мы понимаем, что ты теперь очень занят. Но, как будет время, обязательно приезжай. А уж баночку твоего любимого варенья из апельсиновых корочек я никому не дам.
Анастасия Семеновна, а для тебя баба Настя.
Снимаю шлем, выключаю комп и долго-долго смотрю в пустой экран. Толян жив. Его спасли драконы. Драконов, надо понимать, поднял по тревоге я. Это произошло неделю назад. То есть, именно тогда, когда замолчал его маяк. Значит, драконы спасли настоящего Толяна, а не копию из прошлого. Какая, к черту, разница. Главное – жив! Но как они узнали, что его нужно спасать? Меня – ладно. За мной наблюдали. А за ним? Зачем им наблюдать за Толяном, если Шейла здесь. Разве только этот оползень не был случайным. Сложно ли в горах – тихонько подтолкнул камешек… Потом – спас.
Шейла говорила, что меня будут покупать с потрохами. Как я должен реагировать на спасение друга детства? Как бы я реагировал, если б Шейла меня не предупредила?
И тут вдруг понимаю, что все намного сложнее и страшнее. Даже страшнее, чем предполагала Шейла. Толяна спасал сам Великий Дракон. Последняя надежда Шейлы. Все, что тут происходит, происходит с его ведома. Вот об этом ей знать никак нельзя. Нельзя отнимать у человека последнюю надежду.
Роюсь в тумбочке в поисках щита. Нигде нет. Вырываю ящики и высыпаю их содержимое на кровать. Шейла взяла! Ночью!