— Да, Лаура, такого я еще не ощущал, — сказал он ей, и это была чистая правда. Что греха таить, в его жизни были женщины, и немало, и он не пытался обманывать себя, что их не будет в будущем, но в то же время он понимал: все эти бесценные минуты, проведенные с Лаурой, навсегда останутся в его памяти как нечто удивительное и неповторимое.
Если до этого у Лауры и были какие-то сомнения, они испарились бесследно.
— О, Адам, я так безумно тебя хочу! — призналась она.
Он вновь нашел ее губы и почувствовал всю силу ее желания, потому что губы Лауры раскрылись, а язык смело встретил его язык.
Резким движением Адам поднял подол ее платья и собрал всю юбку на поясе. Одновременно он умудрился нажать кнопку сбоку кресла, и спинка опустилась до предела. Покрывая ее грудь мириадами поцелуев, он осторожно спустил с ее бедер шелковые трусики. Уже давно забыв обо всех своих сомнениях, сжигаемая желанием, Лаура помогала ему.
Когда же голова Адама нырнула вниз, и она поняла, что он задумал, из груди ее вырвался хриплый крик, в котором смешались тревога и мучительное наслаждение.
Все ее тело содрогнулось, бедра раскрылись. Жаркие губы Адама коснулись ее лона, ненасытный ищущий язык проник внутрь. Ничего более ошеломляющего по силе ощущения она не испытывала в жизни.
Но и это было только начало. Тело Адама двинулось вверх, он поцеловал ее взасос и в этот момент вошел в нее, заполнив ее целиком и доведя поистине до экстаза.
Они слились в единое целое. Лаура обхватила Адама сплетенными ногами. Она потеряла всякий контроль над собой и чувствовала себя разнузданной, беспутной и способной на все. Они застонали одновременно — и это еще более усилило наслаждение. А потом, обессиленные, лежали, обнявшись, взмывая ввысь быстрее самолета...
Когда они одевались, пытаясь привести себя в порядок, из громкоговорителя раздался по-техасски тягучий голос командира:
— Через двадцать минут самолет совершит посадку. Надеюсь, она будет мягкая, и полет вам понравится.
Адам и Лаура весело засмеялись.
— Лучший полет в моей жизни, — прошептал он ей на ухо.
Они вышли из самолета. Возле дорожки их ждал роскошный лимузин с шофером. Лаура держалась на ногах немного неуверенно, но Адам обхватил ее за талию, поддерживая и помогая идти.
— Как это ты умудрился все так быстро устроить? — спросила она. У нее кружилась голова, и она словно еще летела.
— Разве тебе неизвестно, что Фортуна на стороне Форчэнов, а Фортуна может двигать горы? — шутливо ответил Адам.
Глаза Лауры ярко блестели.
— Может, я этого не знала раньше, до того, как взошла на борт самолета, мистер Форчэн, но теперь знаю это как нельзя лучше.
Они сели в лимузин, шофер закрыл дверцу, и Лауре показалось, что внешнего мира больше не существует. Вся вселенная сосредоточилась теперь в Адаме. Даже когда шофер сел за руль и лимузин тронулся с места, Лауре продолжало казаться, что они с Адамом одни на всем белом свете, благодаря темному стеклу, отделявшему их от водителя.
Она так и оставалась в неведении относительно того, куда они держат путь, пока наконец перед ее взором не предстал пылающий янтарным блеском в предзакатном солнце Голден-Гейт-бридж — мост «Золотые Ворота».
— Боже, какая красота! — восхищенно воскликнула Лаура.
— Да, невероятная красота, — выдохнул вслед за ней Адам, не отрывая глаз от ее лица.
Лаура перевела взгляд на Адама и улыбнулась.
— Не знаю, была ли я принцессой, но сейчас я себя чувствую как настоящая принцесса.
Он привлек ее к себе и нежно поцеловал. Лаура с удивлением отметила, как поднимается в ней волна желания. Она глянула на стеклянную перегородку.
Адам перехватил ее взгляд и подмигнул.
— Я и сам о том же подумываю, но на сей раз нам ехать недалеко.
Лаура вся залилась краской, бичуя себя за то, что он читает ее как открытую книгу, и что она оказалась такой ненасытной. Однако Адаму все это явно пришлось по душе.
Не прошло и минуты, как лимузин припарковался возле «Фэйермонт-он-Ноб-Хилл» — одного из крупнейших и роскошнейших отелей Сан-Франциско. Швейцар приветствовал Адама, назвав его по имени, и встретил их с торжественностью, достойной королевской четы.
— Ты здесь не впервой, — заметила Лаура, и в голосе ее проскользнули, помимо ее воли, нотки разочарования.
.Адам взял ее руку и прижал к губам. Они так и вошли в умопомрачительный вестибюль гигантского отеля.
— Я предлагаю на сегодня стереть и мое прошлое, — примирительно проговорил Адам.
Внимательно посмотрев на него долгим оценивающим взглядом, Лаура тихо прошептала:
— Это будет по-честному.
Адам дотронулся до ее щеки.
— О, Лаура, подожди, пока я доставлю тебя наверх. Сегодня великая дата в истории «Фэйермонта».
Лаура вся зарделась, но храбро чмокнула Адама прямо посреди вестибюля, на виду у многочисленной элегантной публики.
Она немного дрогнула только тогда, когда они приблизились к стойке портье.
— Но, Адам, — запротестовала она, — у нас с собой нет никаких вещей. Здесь не такое место, чтобы...
Адам закрыл ей рот поцелуем на виду у портье.
— Мистер Форчэн, какая радость видеть вас, — затараторил долговязый с седыми волосами портье, восседавший за стойкой; он и глазом не моргнул при виде Адама и Лауры.
— Все сделано, как я велел? — поинтересовался Адам, расписываясь в книге.
— Буква в букву, мистер Форчэн, — заверил портье. — И хотя времени у нас, сами понимаете, было в обрез, я лично добавил пару штрихов. — Он радушно улыбнулся Лауре: — Надеюсь, вы будете довольны, мисс Эшли.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась в ответ Лаура.
Но замечание ее оказалось явным преуменьшением. Действительность превзошла все самые смелые ожидания. Адам не просто довольствовался бронированием комнаты или даже анфиладой комнат в «Фэйермонте». Нет, на десерт, так сказать, он припас целый пентхаус — отдельную надстройку на восьмом этаже. С тремя спальнями и выложенной плиткой необъятной гостиной, он мог бы служить домом большой семье. Там был даже дворецкий, который вышел встречать их со своей свитой.
Лаура в полном смысле слова лишилась дара речи. Интерьер был подлинным шедевром дизайна. Словно они попали на виллу на Французской Ривьере. Адам взял Лауру за руку и ввел в дивную спальню. Огромная кровать была завалена коробками.
— Открой их, — сказал он, — это все тебе.
Зеленые глаза Лауры загорелись.
— Рождество в июле! Как я вижу, если Форчэн может двигать горы, он может и устраивать праздники, когда пожелает.
Быстро сбросив туфли, она забралась с ногами на кровать и принялась распаковывать коробки. В одной было кружевное нижнее белье. В другой — изумрудно-зеленое шелковое вечернее платье. В третьей — ослепительно белая льняная брючная пара. Открыв еще полдюжины коробок, Лаура оказалась обладательницей великолепного гардероба, достойного принцессы.
— Здесь все — от булавки до шляпы, — шутливо бросила она, восседая на кровати на восточный манер и игриво теребя белую шелковую ночную рубашку.
— Это еще не все. — Адам извлек еще одну коробочку из кармана. Это была маленькая квадратная коробочка, и, когда он поднес ее Лауре, у нее мурашки побежали по коже, и в горле застрял ком.
Адам отодвинул в сторону вечернее платье и сел рядом. Коробочку он держал на ладони, словно священное подношение.
Лаура молча уставилась на нее. У девушки перехватило дыхание, во рту стало сухо, она вся дрожала мелкой дрожью. С трудом подняв голову, она посмотрела на Адама.
Увидев ее глаза, он тут же понял, о чем она думает. Лицо его вспыхнуло.
— Это... это... всего лишь на память... о нашем пребывании в Сан-Франциско, — запинаясь, пробормотал он.
Лаура быстро отвела глаза.
— Как... мило. — Взяв в руки коробочку, она открыла ее. Покоящийся внутри медальон был не просто мил. Он был прекрасен. Старинное золотое сердечко, унизанное крошечными искристыми изумрудами, на золотой цепочке.