— Я тебя провожу, — сказала Катя и взяла со стола покупки. — Пока, — сказала она молодым людям.
— Пока-пока, — ответили они, встали и хотели попрощаться с Катей за руку, но у нее обе были заняты.
— У тебя денег хватит? — спросил Адам.
— Посмотрим, как строго здесь проверяют. За первую ночь я пока заплачу.
— Я завтра загляну примерно в это же время.
— Вот увидишь. Когда надо, я неприхотлива, как коза.
Адам снова положил поверх всех продуктов бутылку с водой, которую помогал нести.
— Мне тебя будет не хватать, Эльфи, — сказала Катя.
— Ей тебя тоже, — сказал Адам.
На обратной стороне бумажки с адресом Симона нарисовала схему, как добраться. Он поехал назад по шоссе, повернул налево, и на углу, где церковь, опять свернул влево, на улицу Роман.
Адам еще издалека заметил белую в красный горошек поплиновую юбку Эвелин, которую он сшил для нее весной. К ней вообще-то еще полагался такой же матерчатый обруч для волос. Материал достался ему от Дездемоны. Рядом с Эвелин шел Михаэль. Адам обогнал их, не поворачивая головы, и поехал вправо по зеленому указателю с цифрой восемь, по длинному заезду к дому, мимо кустов, деревьев и сарайчика.
Остановившись перед домом, он вышел из машины. Смотрел на них и ждал, пока они подойдут. Они не разговаривали друг с другом. Эвелин шла чуть быстрее. Когда Адам попытался ее обнять, она вся напряглась и отшатнулась от него.
— Привет, — сказал Адам. — Симона сказала, я могу взять нашу палатку, ее спальник и надувной матрас, потому что вы спите в доме.
— Да, конечно. Сейчас заберешь?
— Да я хотел здесь, в саду…
— Здесь?
Подошел Михаэль. Адам пожал его протянутую руку.
— На турбазе ужасно дорого.
— Ты это серьезно?
— А почему нет?
— Ты что, не понимаешь, что я не хочу тебя видеть, что мне тоже иногда нужно отдыхать, и я не хочу все время бояться, что ты меня за углом подкарауливаешь!
— И что я, по-твоему, должен делать?
— Ты должен, — сказала Эвелин, чеканя каждое слово, — просто убраться отсюда!
Она зашагала прочь и исчезла за домом. Михаэль опустил глаза, слегка кивнул в его сторону и пошел вслед за ней, неся на плече пляжную сумку.
Адам сел в машину. Он развернулся и медленно поехал обратно. На заправке уже образовалась небольшая очередь. Между колонками стоял длинный бензовоз фирмы «Шелл». Адам остановился за последней машиной. Открыл окна, глубоко вдохнул и потер грудь. По крайней мере, теперь он хотя бы знал, как проведет следующий час.
22
ЕЩЕ ОДНА ПОПЫТКА
Адам припарковал машину около сарайчика и оставшийся отрезок пути проделал пешком. Крышка почтового ящика поблескивала в лучах вечернего солнца. Справа от двери висела медная табличка с номером восемь, фамилии жильцов рядом со звонком не было. За дом уходила выложенная мелкой плиткой дорожка. Адам одернул рубашку, которая, несмотря на ветер с озера, опять прилипла к его спине. От загара у него болели плечи. Он бы с огромным удовольствием подождал, пока высохнут пятна пота на рубашке. Но он был уверен, что его уже заметили и что любое промедление с его стороны может показаться странным. Он позвонил чуть дольше, чем полагается.
Все окна, кроме приоткрытого окошка на чердаке, были закрыты. Он было опять потянулся пальцем к звонку, но тут из-за дома, спеша ему навстречу, вышла женщина в зеленом фартуке. Движениями рук она, казалось, подгоняла свои маленькие ножки в тапочках. Она улыбнулась и, перед тем как подать ему руку, вытерла нос тыльной стороной кисти.
— Господин Адам, — сказала она, прежде чем он успел представиться. — Заходите, я — мама Пепи, я так и думала, что это вы, проходите, проходите.
— Пепи дома?
— Нет, вы знаете, она уехала в Печ, к тете и двоюродным сестрам, но вы можете жить в ее комнате, она так сказала, вы и госпожа Эвелин можете в ее комнате…
Она прошла вперед него и обогнула дом.
— Это очень любезно, госпожа Ангьяль, но я хотел только…
— Пепи приедет на следующей неделе, а до этого вы можете жить в ее комнате, мы будем рады. Проходите, проходите.
За домом участок поднимался вверх по склону. Напротив двери, занавешенной разноцветными пластмассовыми полосками, в увитой виноградом беседке стоял большой стол. Рядом, на маленькой полянке, между двумя высокими деревянными палками была натянута веревка, на которой сохли раздуваемые ветром рубашки и полотенца.
— Садитесь, садитесь, — сказала госпожа Ангьяль и указала рукой на стол. Сама она ушла в дом. Она с кем-то разговаривала, но голос, который ей отвечал, был еле слышен. Пахло стиральным порошком, омлетом и кофе.