- Вот дожидаемся тебя, - приветливо говорит пан Венцл.
- Адам, и ты здесь, - улыбнулась ему Отка, словно не замечая, что Адам хмурится.
- Наш детский сад и так переполнен, - говорит строгая воспитательница. Но если вы хотите к нам сюда отдать Отку, то мы её возьмём, она нам подходит. Я даже перепутала её с Аполенкой, которая сегодня не явилась. Только ваша Отка стоит пяти таких Аполенок.
"Да это мне известно", - хмуро подумал Адам.
- Спасибо, спасибо, - говорит пан Венцл и растерянно оглядывается, боясь, как бы чего не раздавить. - Дети приехали сюда только в гости, они скоро должны вернуться обратно в деревню.
- Ну этого я не знала, - отвечает строгая воспитательница и провожает детей вместе с паном Венцлом до порога.
Потом дети идут уже одни, а за ними поднимается по лестнице пан Венцл. Отка идёт и строит рожицы и ещё что-то бормочет себе под нос.
- Ты что рожи строишь? - спрашивает её Адам.
- А может, я ещё играю.
- Отка, тебя там как будто подменили.
- Ты что, - испугалась Отка, - посмотри на меня как следует! Да разве я не такая, как раньше? Не узнаёшь меня? Думаешь, это совсем не я?
- Да нет, ты.
- Так чего же ты тогда не смеёшься? Разве что-нибудь случилось? Мне здесь всё понравилось, жаль, что у нас нет такого детского сада в Выкане.
- Ты как кошка: сразу везде приживаешься. А чего ты там всё-таки делала?
- Да они мне всё давали какие-то игрушки, а я всё бросала.
- И пела ты там тоже?
- Нет, только рот открывала.
- Подождите, дети, подождите, - говорит старый часовщик. Он останавливается и прислушивается к уличному репродуктору.
Дети тоже хотят услышать, что заинтересовало пана Венцла. Но ничего не слышат.
- Мне кажется, это вас разыскивают. Адам Крал и Отка Кралова - это ведь о вас?
- Значит, тётя проснулась, - испугался Адам. Теперь им ничего не оставалось, как бежать побыстрее домой. Одна ступенька, вторая, третья... девятая, и вот они уже на своей улице. Пан Венцл так быстро не может. Одолев несколько ступеней, он останавливается и думает, как жаль, что он всё больше стареет.
23
Такой тёти они ещё не видывали! Она выглядела по меньшей мере как дракон. Глаза горят, и извергает она громы и молнии.
- Сначала я обмётывала петли... Дети ни слова.
- Потом я складывала бельё...
Дети ни гугу.
- Потом я уже и обед сварила. Дети опустили глаза.
- А потом я позвонила в милицию. Детям хочется провалиться сквозь землю.
- Наконец я вынуждена была искать вас по радио. Дальше молчать уже нельзя. Сначала это поняла Отка.
- Тётя, ты знаешь, во всём виновата я. Просто я заблудилась.
Но и Адама будто бы кто кольнул. Он тоже промолчать не может.
- Тётя, во всём виноват я, это я не смотрел за Откой.
- И куда же ты забрела? - в голосе тёти уже заметно любопытство.
- В детский сад.
- А ты не врёшь? Правду говоришь?
- Честное слово, правду.
- Тётя, честное слово.
- Ну и ну, чтобы ребёнок сам забрёл в детский сад! Тётины строгие глаза изучают детей, так и впиваются в них взглядом. Кажется, они действительно не врут. Жаль, нет возможности заглянуть в их души. Дети не чувствуют себя виноватыми и, наверное, на самом деле не виноваты, но тёте всё же пришлось их ждать и беспокоиться. Поэтому она и рассердилась.
Оказывается, они заблудились. Обидеть её, конечно, они не хотели. Тётя счастлива, что так хорошо всё кончилось, она ведь своих племянников очень любит. Отка догадывается, что гроза уже миновала, и потихоньку улыбается.
- Ты что смеёшься, когда я сержусь? - взрывается опять тётка.
И Отка понимает, что улыбается она не ко времени, и всё же находит выход из положения.
- Тётя, а ты не знаешь, что мы тебе принесли!
- Конечно, не знаю.
- Адам даст тебе правый, а я левый.
- Ну, что же это такое?
- А это для Влади.
- Для Влади, - смеётся наконец и тётка. Дети вытаскивают белые ботиночки, Отка левый, Адам правый. Они похожи как близнецы. Тётя видит не только ботиночки, она видит в них уже и ножки своего сыночка. Сначала в них он будет лежать, а потом и ходить. Её малыш.
Тётя вдруг становится очень красивая и очень счастливая, хотя всего лишь минуту назад была такая несчастная. Ну что ей с этими детьми делать? Прежде всего их, конечно, надо накормить.
24
Поближе к вечеру вернулся пан Сук, дядя выканских детей, то есть муж их тёти. Высокий, красивый, и всё на нём аккуратное и красивое. Форма голубая, лоб высокий, а усы придают лицу какую-то особую прелесть. Дядя - пилот гражданской авиации, но походка у него и вся выправка военного человека. Наверное, потому, что он долгое время находился на военной службе. Адам так и чувствует, что он всегда ко всему готов: управлять машиной, управлять самолётом, в одну минуту рассердиться или как следует рассмеяться. Тётя всегда считала его немного легкомысленным, но кто знает, правда это или нет.
Отка, попав в его объятия, тут же стала упрекать, где это он так долго был?
- Где я был? Да в Египте.
- А это далеко?
- За морем.
- А что ты там видел?
- Ты спрашиваешь, что я видел в Каире, на улице?
- Да.
- Ну представь себе такую картину: один продаёт хлебные лепёшки на палке и что-то кричит, другой гонит осла и кричит ещё громче, третий нахваливает свои сырные лепёшки и отгоняет мух...
- А что делаешь ты?
- А я покупаю финики у одного мальчика, у которого глаза будто тарелки.
- Для меня?
- Для тебя и для Адама.
- А где они?
- В сумке.
- Я тебе верю, - засмеялась Отка, - а ещё скажи, как по-египетски будет пять.
- Ты хочешь сказать по-арабски?
- Да.
- Хамза.
- Вот это здорово! - ликует Отка. - Я теперь в деревне буду кричать "хамза-хамза", и никто не поймёт, что это пять.
- Кроме меня, - говорит Адам и старается заполучить своего дядю пилота Сука для себя. Ему так хочется расспросить о его работе, что он весь дрожит от нетерпения. Отка немножко поговорила, и хватит. Пусть уступит место ему.
- Дядя, а управлять самолётом трудно?
- Когда умеешь - нетрудно.
- А на что приходится обращать внимание?
- Нужно всё время знать, где находишься.
- И всё?
- Нужно знать, что наверху, а что внизу, где свет, а где тьма. Где можно сделать посадку, а где нет.
- А бывает так, что тебе не хочется лететь?
- Бывает.
- Когда?
- Когда у нас самолёт пустой.
- Понятно, - сказал Адам. Но что всё-таки дядя имеет в виду? Наверное, дядя любит возить пассажиров и больше всего любит, когда самолёт набит битком. Что ж, Адаму это нравится и он поступал бы так же. Остаётся, правда, ещё один вопрос.
- А ты никогда но падал?
- Ещё нет, - ответил дядя спокойно.
- Не смейте вообще об этом говорить! - кричит тётя, которая вроде и не слушает, а всё слышит. Хотя и находится сейчас на кухне.
Через две минуты она приходит и уводит дядю в соседнюю комнату. Там дядя будет есть, а тётя рассказывать ему главные новости последних дней. Тётю Египет уже давно не интересует, теперь её больше интересует коляска, детское приданое и ожидаемый мальчик. Её мужа это тоже интересует. Он говорит об этом, даже набив себе рот. Но ведь когда человек ест, он всё равно может думать и радоваться тоже.
25
Дядя переодевается в гражданское платье и хочет повести детей осмотреть новое здание аэропорта в Рузине. Ничего подобного они ещё не видели. Всё здание из стекла. Сказочный аэропорт. Но почему дядя переодевается, снимает лётную форму? "Чтобы меня на аэродроме не узнали", - смеётся дядя и приглаживает рукой усы. Он хочет в обществе своих деревенских родственников выглядеть как можно лучше. А скоро он станет отцом, и тогда придётся ему следить за своей внешностью ещё больше.
В красную автомашину они садятся только втроём. Тётя остаётся дома. Аэродром она уже видела, кроме того, ей нужно собираться в дорогу. Куда тётя собирается? Отка хотела было спросить, но не посмела, побоялась выглядеть слишком любопытной.