Наблюдая за неловкими атаками моей принцессы, я ощутил знакомую тревогу. Чем можно объяснить подобный феномен? Как и все ори, я ежесекундно находился на защите своей госпожи. Но моя принцесса такая слабая. И это лишь усиливало мое волнение. Из разговоров с Атоллом я понимал, что мое отношение к принцессе сильнее и глубже, чем должно быть. Быть может, не только она отстает в развитии, но и я? Ведь я обладаю тем, что свойственно лишь маленьким детям и чего я давно должен был лишиться — нестабильностью эмоций. Это означает либо огромную силу, либо слабость. И лишь время может показать, что именно. Наблюдая на полигоне за воинственной Адрианой, я лишь нащупывал судьбу, которая нас всех ждет.
От пробуждения воспоминаний появились вопросы и осознание того, что я больше не могу быть просто Артуром Коршиковым, потому что где-то в этом мире есть Адриана и я ей нужен.
4. Давай дружить
Звонок на урок застал меня в коридоре. Оставалось лишь надеяться, что учитель алгебры еще не пришел и мое опоздание останется незамеченным. Перепрыгивая сразу через две ступеньки, я поднялся на третий этаж, быстрым шагом подошел к кабинету, постучался и замер.
- Здравствуйте, Петр Вениаминович, можно войти, - просунув голову в дверной проем, поинтересовался я.
По гневному взгляду учителя, который превозносил свой предмет над всеми остальными и потому не терпел опозданий, было понятно, что у него есть, что сказать нарушителю. Впрочем, меня это не слишком волновало. Моя защита справлялась и с куда более серьезными ситуациями. Энергетический щит невидимой оболочкой покрыл мое тело, словно зеркало, отражая от себя агрессию и язвительность Петра Вениаминовича. В тот же миг учитель забыв, что хотел сказать, неуверенно посмотрел на меня и махнул рукой.
- Проходи, - он нахмурился, словно таким образом хотел задержать в голове ускользающую от него мысль. - Итак, класс, у нас новая тема.
Забыв о моем присутствии, Петр Вениаминович повернулся к доске и начал с увлеченностью, помешанного на своем предмете учителя, чертить на доске окружность. Я же тихо проскользнул к своей парте и, достав все необходимые письменные принадлежности, приготовился конспектировать. Хотя необходимости в этом не было, потому что всю информацию я запоминаю с первого раза. В отличие от Артура Коршикова, в чьем теле я нахожусь. Такое поведение было данью ему.
- Тебе повезло, - раздался голос рядом со мной. Катя, моя соседка по парте, прямо-таки излучала удивление. Ее голубые глаза были широко распахнуты, а тонкие ниточки бровей приподняты. - Я уж думала, что он прочтет очередную лекцию на тему уважения к старшим.
За все время моего пребывания в школе девочка впервые обращалась ко мне лично. До этого дня все наше общение сводилось к кивку головой вместо приветствия. Моя соседка по парте была невысокой и худенькой, с задорными хвостиками и огромными (для земной особи) голубыми глазами в обрамлении длинных загнутых ресниц. Наблюдая за ней со стороны, как впрочем, и за всеми остальными людьми из окружения Артура, я успел неплохо изучить ее повадки. Сейчас ее поведение говорило о том, что Артур, которого она знает уже три года, удивил ее и тем самым привлек внимание.
- Мне повезло, - шепотом, чтобы не раздражать, строящего на доске график, учителя, ответил я. - Он слишком увлечен занятием.
- Ну, не знаю, - девочка забавно сморщила нос, - обычно его это не останавливает. И вообще, лично я боюсь Петра Вениаминовича. Он такой серьезный. А ты что вообще ни капли не испугался, когда стоял в дверях?
- Испугался чего? - Не понял я вопроса. Я могу понять страх, вызванный серьезной опасностью, хотя никогда не чувствую его. Но бояться учителя алгебры, который может лишь что-то сказать мне — это я никак не понимаю. Слова не могут ранить или убить — так зачем же их опасаться?
- А я его боюсь, - повторила Катя и тяжело вздохнув, сменила тему. - Вот что он чертит на доске? Я ничего не понимаю в этой тригонометрии. Объясни мне, зачем нам нужно знать все эти синусы, косинусы, углы. И кто это только придумал?
- Впервые способы решения треугольников, основанные на зависимостях между сторонами и углами треугольника, были найдены древнегреческими астрономами Гиппархом (2в. до н.э.) и Клавдием Птолемеем (2в. н.э.) - древнегреческим астрономом, географом и картографом, - решив, что последний вопрос был задан мне, я ответил. И тут же понял, что не следовало это говорить. Судя по тому, как в очередной раз за утро распахнулись глаза моей соседки за партой, вопрос был риторический и ответа на него никто не ждал.