Но несмотря на все это он пошел спать. И лишь его голова коснулась подушки, погрузился в спокойный сон без каких-либо сновидений. А на утро в квартире не осталась даже намека на присутствие постороннего человека. Машенька спокойно спала в кроватке. Метка на ее груди исчезла так же внезапно, как и появилась. А профессор Шейкер, впервые за долгие годы, остался завтракать дома со своей семьей.
И сейчас, потеряв всякий интерес к проекту, он лишь проводил положенные часы в лаборатории. Как сотни обыкновенных офисных работников он подписывал документы, отдавал приказы. Но лишь стрелки часов приближались к заветной цифре окончания рабочего дня, без каких-либо сомнений покидал свой кабинет и шел домой.
Не взволновала его и неожиданная новость, которую ему принес все тот же ассистент, буквально через пять минут после начала эксперимента.
- Максим Борисович, - как и в первый раз, юноша ворвался в кабинет без стука. - Панцирь на одном из объектов исчез.
- Вы пробили панцирь? - уточнил профессор.
- Мы даже не успели приступить к опыту. Только настроили оборудование. Голубоватый налет стал бледнеть, словно таять. И уже через пятьдесят восемь секунд его совсем не стало. Камера была включена и успела все записать. Хотите посмотреть?
Желания этого делать не было. Но и выбора тоже. Он все еще руководитель проекта и должен быть в курсе происходящего.
- Который? - уточнил профессор, с сожалением покидая удобное кресло. И тут же сам ответил на свой вопрос. - Первый, конечно?
- Второй, - поняв, о чем именно его спрашивает Шейкер, юноша поторопился с ответом. - Состояние остальных объектов осталось без изменений. Они, по-прежнему, в панцире.
На мгновение в глазах профессора мелькнуло недоумение. Но, если бы юноша мог проникнуть в мысли своего начальника, он был бы разочарован. Того волновала вовсе не хронологическая непоследовательность, а то как теперь будут разделены объекты между ним и Ильей Котиковым.
Бросив быстрый взгляд на часы, Шейкер пробормотал.
- Ну вот, пропущу ужин. Светлана Олеговна собиралась испечь мои любимые пирожки.
Покачав головой и примиряясь с неизбежным, Шейкер отправился в лабораторию. Где на одном из столов лежало тело полицейского и пепельная пыль от остатков внешнего, еще недавно заточенного в нем.
55 Охота: перерыв
В темной комнате находились двое. Они не переговаривались, даже не смотрели друг на друга. Вот уже несколько часов лишь тишина была их спутником.
Высокий крепкий юноша с коротко подстриженными волосами, казалось, спал. Он занимал узкую, неудобную кровать у окна. Ноги юноши были чуть согнуты в коленях, ибо длины кровати не хватало на то, чтобы поместить его тело. Глаза закрыты, бледное лицо неподвижно, даже сурово. Грудь, прикрытая покрывалом, равномерно вздымалась.
Девочка полулежала на соседней кровати. Она не спала. Лишь прислонилась спиной к стене, пытаясь найти удобное положение. Широко распахнутыми глазами она всматривалась в пустоту. Темные, почти черные синяки под глазами, говорили о том, что она измождена не меньше, а быть может и больше, чем ее друг. Но в отличие от него уснуть Настя не могла. Постоянно мелькавшие картинки в ее голове отвлекали и сбивали.
- Тебе надо поспать, - Вася говорил, не открывая глаз. Он просто знал, что его подруга бодрствует. - Ты еле на ногах стоишь.
- Это все девочка. Она устала. В последние дни мы слишком часто переезжаем с места на место, постоянно используем свои способности. Силы моего носителя на пределе.
- Для того и нужен сон, - менторским тоном проговорил он.
- Я не могу расслабиться. Риори постоянно в моей голове. В том городе, куда он прибыл, что-то происходит. Так много энергии «внешнего». Слишком много зацепок, чтобы все проверить. Он постоянно меняет носителей. И мы никак не можем понять, в ком именно его искать, - тихо, словно с грустью, ответила Настя. - Этот мир будто с ума сошел. Только посмотри на заголовки газет, - тонким пальчиком девушка указала на газеты, разбросанные по всему полу. - «...Рассерженный пенсионер взял дробовик и расстрелял толпу», «драка в супермаркете со смертельным исходом», «Отвергнутый жених бросился под свадебный кортеж». И так далее и тому подобное. Все газеты усыпаны очередным проявлением человеческой злобы и агрессии. Столько смертей. А за сколькими из них стоят «внешние» мы можем лишь догадываться.